- Что тебе? 

- Дяденька командир, возьмите меня на корабль. 

- А родные есть? 

- Папа командиром был, погиб на фронте, а маму на заводе при бомбежке убило. 

Вспомнил я свое детство, как беспризорничал, чувствую: в горле запершило. Жаль 
мальчишку. Правда, теперь время другое - не пропадет, в детдом устроится. А 
может, все же его воспитанником взять хотя бы временно, пока на ремонте будем 
стоять? 

- Что, механик, - говорю, - с мальчишкой делать 

будем? 

- А чего с ним делать, - отвечает, - взять на катер, 

и весь разговор. 

- А потом что? 

- В школу юнгов устроим. 

Так Валька попал в нашу дружную морскую семью. 

Он каждый раз приходил на причал в строго определенное время, без опозданий. 
Первые дни сидел на пирсе возле катера и внимательно наблюдал за работами. Он 
не лез куда не следует, не мешал, боясь вызвать недовольство у приютивших его 
людей. Быстро выполнял просьбы команды, если его посылали в город купить 
папирос, воды или фруктов. 

Завтрак, обед и ужин ему приносили из краснофлотской столовой наши матросы. 
Иногда мотористы водили, его в городскую столовую, расположенную недалеко от 
набережной. 

Мы заказали сапожнику перешить ботинки из моей запасной пары. А жену одного из 
наших краснофлотцев попросили сшить брюки и форменку. Бескозырку подобрали у 
баталера. До этого Валька ходил в комбинезоне Кузнецова, путаясь в широких 
штанинах. 

Когда форма была готова, Вальку сводили в парикмахерскую, наголо остригли, а 
затем Кузнецов и Шаманский повели его в баню, где и продраили "с песочком", 
по-флотски. 

На катере Вальку ожидала такая же маленькая, подогнанная под его рост рабочая 
одежда. Ночевать его определили в семью одного рабочего, жившего недалеко от 
базы. 

Теперь около нашего катера каждое утро стал появляться заправский морячок, 
который ростом был любому краснофлотцу по грудь, а иному даже по пояс. 

Как-то механик подозвал к себе Вальку и добродушно сказал: 

- Вот что, юнга, хватит даром хлеб есть. Надо приучаться к ремеслу. Коли 
захотел стать моряком, начинай моряцкую жизнь с самого начала. Одевай робу, 
бери ветошь, ведерко и давай "огребать полундру". Ты маленький, как клоп, 
пролезешь везде. Давай под мотор и выбирай из трюма воду. 

Валька обрадовался поручению. Не взошел, а взлетел по трапу на катер и исчез в 
машинном отсеке. Вскоре его увидели, измазанного соляркой, но счастливого, с 
сияющими глазами, с ведерком в руке шагающим к месту, где сливалась грязная 
вода. 

Потом он получил новое задание - до блеска надраить медные части. С этого дня 
Валька стал почти равноправным членом экипажа. 

Вечером, ложась спать, он говорил хозяину квартиры: 

- Дяденька, вы меня разбудите, пожалуйста, пораньше, а то, чего доброго, могу 
проспать и опоздать на службу... 

Но будить его не приходилось. Мальчишеское любопытство и усердие поднимали его 
чуть свет и влекли на причал. Там он тихо сидел где-нибудь в уголке и дожидался 
часа, когда явится экипаж и можно будет идти на катер. 

Шагая на "службу" по набережной, он лихо сдвигал на затылок бескозырку, на 
ленте которой было написано: "Торпедные катера", гордо выпячивал грудь: ведь он