приближались к берегу. 

Фашисты яростно кидались на нас. Они заходили с разных сторон: и с кормы, и с 
носа, и с обоих бортов то попарно, то в одиночку. Но маневр и скорость делали 
нас неуязвимыми. 

Командир отделения мотористов коммунист Шаманский, находясь в машинном 
отделении, управлял работой обоих моторов. Он внимательно следил за стрелками 
тахометров, которые молниеносно изменяли свое положение; они то взлетали к 
красной черте, показывая предельные обороты моторов, то мгновенно падали вниз. 
Беспрестанно звенел машинный телеграф. Шаманский бросался к муфтам, переключал 
ход. Он понимал, что командир маневрирует под огнем, и старался как можно 
быстрее выполнять мои команды. 

"Мессершмитты", озлобленные неуязвимостью катера, наседали на нас и так 
увлеклись атакой, что не заметили, как вокруг них стали вставать облачка 
разрывов. Это с берега заговорили зенитные пушки. Один истребитель задымил, 
отвалил с боевого курса и пошел над морем. За ним последовал и другой. 

Из машинного отсека в рубку катера повалил дым, в клубах его выскочил Шаманский 
и доложил: 

- Левый мотор горит, прошу разрешения заглушить. Все это время Николай Кузнецов 
лежал под мотором, закрывая щель, Через несколько минут стало жечь руку. 
Горячее масло просачивалось из-под ладони, пропитывало ветошь, проникало к телу.
 Боль становилась нестерпимой. 

Его стало мутить. Мысли путались. Стиснув зубы, он твердил себе: 

- Держись, держись! 

От мотора несло жаром. Глаза заливало потом. Нечем было дышать. Николай 
почувствовал: еще мгновение - и он потеряет сознание. Коллектора мотора стали 
чернеть, заплясали языки пламени. 

Словно во сне, Кузнецов услышал слова: 

- Николай, вылезай! А потом команду: 

- По местам стоять, тушить пожар! С помощью командира отделения Кузнецов вылез 
из-под мотора и тоже стал сбивать пламя. Как ни старался Кузнецов удержать 
масло в моторе, изо всех сил зажимая трещину, оно все-таки ушло, и мотор, 
проработав в течение 10 минут, перегрелся. Но задача, поставленная перед 
мотористом, была выполнена. Преодолевая боль, неимоверным усилием он сумел в 
критический момент обеспечить полный ход. 

Таков был Николай Кузнецов. Да и другие были не хуже. Экипаж нашего "ТК-93", 
или, как его называли в соединении - "девятки", целиком состоял из комсомольцев.
 Многие из них в годы войны стали коммунистами. 

На пирсе собрались боевые друзья. Они уже давно с волнением наблюдали за 
неравным боем и теперь радостно встречали нас. 

Мотор заклинило, и он сгорел. Это вывело наш катер на некоторое время из строя. 
После ремонта мы снова приняли участие в боях в районе Керченского пролива. 

Валька 

Ремонтная база торпедных катеров находилась далеко от фронта, на самом берегу 
утопающего в субтропической зелени города Батуми. Когда появилась необходимость 
перебазирования катеров из Крыма на побережье Кавказа, первым сюда приехал 
инженер-капитан 2 ранга Гулим. Затем пришел теплоход "Львов" и ошвартовался у 
причала Морского вокзала. На нем прибыли рабочие мастерских со своими семьями. 
Причал напоминал собою раскинувшийся табор. Сгружали станки, ящики с 
оборудованием и груды ремонтных материалов. Но скоро причал опустел: люди 
разъехались по квартирам, а станки установили в длинных пакгаузах Морвокзала. 

В новую ремонтную базу приходили катера для замены износившихся моторов, 
заделывания пробоин в корпусах, полученных в боях, и для текущего ремонта. 
Личный состав кораблей, нуждавшийся в лечении, размещался в госпиталях, 
расположенных в окрестностях города, в живописных местах Махинджаури, Кобулети, 
Чаквы. Здоровые матросы трудились вместе с рабочими, ускоряя ремонт своего 
катера, чтобы до предела сократить время пребывания в тылу и как можно скорее 
уйти на "север" - в район боевых действий. 

Временные мастерские оборудованы были плохо. Приходилось выдумывать, изобретать,
 изыскивать пути быстрейшего ремонта. Но все делалось с большим усердием. Люди 
рвались в бой. 

Вскоре для мастерских было найдено другое помещение, и в нем уже более