пушки и танки полетели в воду. 

Но дистанция атаки на этот раз была настолько мала, что мы не успели отойти и 
взрывная волна, заставшая нас на циркуляции, отразилась на винтах и заглушила 
моторы. 

С уцелевшей баржи открыли огонь из всех огневых точек. Даже танки, стоявшие на 
палубе, из башенных пулеметов окатили катер ливнем пуль. Корабли охранения 
кинулись к нам. 

Моторы удалось завести быстро - один сжатым воздухом из баллона, другой с ходу. 
Пользуясь преимуществом в скорости, мы оторвались от своих преследователей и 
ушли в море. Однако в корпусе оказалось несколько незначительных пробоин, и два 
матроса были ранены. 

Вскоре слева по борту мы увидели догонявший нас силуэт. Оттуда подавали 
условный сигнал. Это был Кочиев. 

Подойдя к нему, я доложил о произведенной атаке. Командир отряда приказал мне 
идти к месту, где была потоплена баржа и, отыскав там корабли противника, 
навязать бой, оттягивая их в море. 

Мы вернулись назад и увидели, что катера охранения кружатся на месте, 
вылавливая что-то из воды. Боцман дал по ним длинную очередь из пулемета. 
Корабли противника сразу же бросили спасательные работы и кинулись к нам. 
Заговорили береговые батареи. Над катером с воем понеслись снаряды. Два 
прожектора схватили наш катер в перекрестье своих лучей. Пришлось бы туго, но в 
это время около Анапы раздался сильный взрыв. Столб огня взметнулся к небу. Это 
Николай Тарасов потопил вторую баржу. Прожекторы переметнули свои лучи в ту 
сторону. Туда же кинулись катера охранения. Пользуясь замешательством фашистов, 
мы вырвались из-под огня береговых батарей и ушли. 

Через полчаса Анапский рейд с сутолокой и паникой, которую наделали два 
советских катера, остался далеко за кормой. Но долго еще мы наблюдали, как 
прожекторы сновали своими лучами по поверхности моря, и слышали орудийные 
выстрелы. 

Войска противника под Новороссийском не получили в эту ночь подкрепления. 

У наших кавказских берегов на коммуникациях ночами все чаще стали появляться 
фашистские торпедные катера и подводные лодки. Они пытались нападать на 
советские корабли и базы. 

Однажды ночью несколько вражеских катеров подошли к порту Туапсе. Увидев 
силуэты кораблей, гитлеровцы с большой дистанции выпустили торпеды. Но фашисты 
побоялись подойти ближе, и поэтому торпеды попали не в корабли, стоявшие в 
бухте, а в стенки молов и прибрежные камни. 

Наблюдая взрывы торпед, фашисты радировали в базу о "потоплении" больших 
советских кораблей. Потом, когда в 1944 году мы пришли в Ялту, жители 
рассказывали, как фашистское командование торжественно встречало свои катера, 
вернувшиеся из этого похода, как вручали командирам "железные кресты" за мнимую 
победу. 

После этого эпизода наше командование решило нанести ответные удары по базам 
противника. 

Ночью два торпедных катера лейтенантов Турина и Чепика под общим командованием 
Кочиева внезапно появились у входа в Ялтинскую бухту. Когда они вошли в полосу, 
где густела прибрежная дымка, Кочиев заметил шедшие к мысу Ай-Тодор два 
сторожевика противника. 

Коста еще в базе весь день просидел над картой, анализируя возможные варианты 
атаки и отражения их фашистами. Слушая его доклад, адмирал сказал: 

- Вы, Кочиев, словно не нападать на Ялту собираетесь, а защищать ее от своей же 
атаки. Кочиев улыбнулся: 

- Надо предусмотреть все возможные "сюрпризы" противника, товарищ адмирал. 

Поэтому, когда фашистские сторожевые корабли дали опознавательные, Кочиев, 
ждавший этого, скомандовал: 

- Дать ответ: тире, две точки, тире, точка, тире! 

Боцман удивленно взглянул на командира: "ДК? Что за сигнал такой?" Но подумав, 
что старший лейтенант, наверное, знает пароль, не задерживаясь, передал его. 

У противника здесь было большое движение, поэтому фашисты в утреннем тумане не 
рассмотрели как следует ответного сигнала и приняли наши катера за свои,