мало участников войны, за нами, фронтовиками, смотрели в оба. Чуть что, 
начинались внушения - забываетесь, вы не на фронте, позволяете себе вольности. 
А стоит огрызнуться, как упитанная тыловая крыса скрипела распустились там на 
фронте, не только вы, все воевали. Вся страна. Верно, но по этой физиономии 
было видно, где воевал такой - в Средней Азии или за Уралом. 

Конечно, мне приличествовало быть солиднее, я взял твердый курс на брак. В 
Одессе я познакомился с артисткой окружного театра Красной Армии Ниной, Ниной 
Сергеевной Колесниковой по мужу, с которым она была в разладе. Девичья фамилия 
Нины Марцынковская, отец поляк, мать украинка. Родители умерли, не достигнув 
сорока лет, во время голода на Украине в 1933 году, оставив Нину (1916 года 
рождения) со старшей сестрой и младшим братом. До войны Нина по окончании 
театрального училища работала в театре Красной Армии в Киеве. Когда Германия 
напала на СССР, Нина ушла во фронтовую бригаду и прошла всю войну от звонка до 
звонка в героическом кавкорпусе прославленного генерала Н. С. Осликовского. 

Нина рассказывала, что Осликовский был без преувеличения отцом-командиром, 
заботливо опекал немногих девушек, несших очень нелегкую службу. Она была 
награждена полагающимися медалями за войну, а после ее окончания осела в Одессе.
 Замечательная добрая женщина мечтала свить свое гнездо, но при общей 
неустроенности мы и помыслить не могли о совместной жизни. Встречались от 
случая к случаю. Нина занялась делом, отнявшим почти три года, - разводом с 
мужем. Все свободное время я проводил с Ниной, ходил в театр, где ей давали 
небольшие роли. Для меня, конечно, лучшей актрисы, чем Нина, на свете не было. 
Любили мы друг друга безоглядно. 

Работа у Г. К. Жукова шла своим чередом, напряженно и интересно. Уже через 
несколько месяцев он глубоко "врос" в дела Одесского военного округа. Работал 
сам и заражал своим примером других. Учения шли за учениями, невзирая ни на что.
 В суровую зиму в феврале 1947 года маршал направился по железной дороге в 
район Тирасполя. Снега намело много, по линии железной дороги Одесса - Кишинев 
местами заносы достигали высоты вагона. У села Кучургай, что в 30 километрах 
юго-восточнее Тирасполя, состав окончательно застрял. Жуков вызвал по радио из 
Одессы самолеты Ан-2. Они приземлились рядом с железной дорогой, и маршал 
продолжил путь. Не война, можно было бы отложить учения. Но не таков был Жуков, 
командиры ждут, значит, командующий должен прибыть в назначенное время. 

К лету 1947 года я хорошо изучил территорию округа, объехав с маршалом все 
основные города - не говоря об Одессе, Николаев, Кишинев, Бельцы, Тирасполь, 
Бендеры. Жуков проводил не только учения, но и показные занятия. Особенно любил 
Георгий Константинович дивизию, дислоцировавшуюся в районе станции Раздельная. 
Маршал ставил дивизию в пример, настаивая, что ни одна другая часть в наших 
Вооруженных Силах не может сравниться с ней. Возмездие не замедлило. Из Москвы 
именно в эту дивизию приехала инспекция Министерства обороны во главе с 
маршалом Говоровым, сухим и малоприятным человеком. По всем показателям боевой 
и политической подготовки дивизии, образно говоря, выставили "неуды". Коль 
скоро Жуков считал ее лучшей в округе, значит, и сам округ... 

Взбешенный необъективностью инспекции, Жуков спросил в лоб Говорова, почему он 
так поступил. Последовал бесподобный ответ, возмущался при мне Георгий 
Константинович, - "по указанию товарища Сталина". Инспекция и явилась поводом 
для смещения Г. К. Жукова с поста командующего Одесского военного округа. Но я 
забежал вперед. 

Ранней осенью 1947 года я наконец вырвался в отпуск. Первый за годы войны и 
послевоенное время. Сил было много, и я решил посвятить часть отпуска участию в 
мотогонках в Москве на первенство Вооруженных Сил. Победил! Занял первое место 
на своем БМВ. Старт и финиш на 23-м километре Минского шоссе, четыре конца по 
75 километров до 98-го километра и обратно. Установил сразу три всесоюзных 
рекорда (для машин с объемом двигателя 500, 750 и 1000 кубов). Участие в гонках 
чуть не кончилось неприятностью. На скорости 180 километров в час прокол, 
полетела покрышка, и финишировал на ободе. Хорошо, что это случилось в конце 
300-километровой дистанции. 

В награду получил 12 тысяч рублей, по тем временам порядочные деньги. По-моему, 
в тот же день или в крайнем случае на следующий мне позвонили на Старопанский, 
где я с родными переживал радость победы: "Позовите Александра". Беру трубку, 
слышу голос В. И. Сталина: "Сейчас подъеду, поговорить надо. Куда подъехать?" 
Объяснил. Вышел из подъезда, подкатывает знакомый "кадиллак" генерала Власика, 
начальника охраны И. В. Сталина. В машине Василий. Он привез меня на дачу. 
Небрежно заметил - раньше на ней жил главный маршал авиации Новиков. "Теперь 
сидит", - махнул рукой Василий. 

Усадил за стол, хорошо угостил. Без предисловия объяснил, зачем встретились. 
"Поговори с самим, чтобы отдал "паккард". Что за блажь! В Берлине уже выпросил 
один "паккард", теперь подбирается к нашему парадно-выездному черному 
"паккарду", который стоит в ГОНе и на котором Георгий Константинович ездил по 
Москве при вызовах с фронта. Машину мы не взяли в Одессу, берегли. 

Н. Я.: Невольно возникает сравнение - отпрыск вождя вел себя так, как было