бронетранспортер заключал нелепую процессию. 

К счастью, долго это не продолжалось, такого рода приказы Ставки быстро 
изживали себя. Фронт не терпел несообразностей. 

Н. Я.: Решение о роковой поездке Ватутина поддержал Крайнюков. Жуков, учитывая 
объем работы в связи с предстоявшим наступлением, был против отлучки комфронта. 
О чем и написал в своих "Воспоминаниях"; цензоры ГлавПУРа, оберегая честь 
мундира, изъяли упоминание об этом из их текста. 

Крайнюков в своих мемуарах дал волю фантазии. Умолчав о своей роли в 
организации поездки, он в героических (для себя!) тонах описал обстоятельства 
ранения Ватутина. Оказывается, "факелом вспыхнул легковой автомобиль 
командующего, подожженный зажигательными пулями". 

А. Б.: Это был тот самый "форд", на котором Саша Богомолов возил Ватутина, я 
потом видел машину. Никак не обгоревшую, правда, несколько пулевых пробоин, 
отнюдь не от зажигательных пуль. Откуда они у бандитов! 

Н. Я.: Слушайте дальше: "Мы бросились к командующему и положили его в уцелевший 
"газик". Под обстрелом врага открытая машина проехала немного и остановилась. 
Видимо, был поврежден мотор. Тогда мы понесли Николая Федоровича на руках, 
спеша доставить его в укрытие". 

А. Б.: Чушь! Повторяю: Саша Богомолов получил орден Красного Знамени именно за 
то, что вывез раненого из-под огня. Единственный намек на правду "форд" слегка 
смахивал на "газик", и этот намек с головой выдает сочинителя небылиц - он уже 
успел "сжечь" автомобиль комфронта ("факелом вспыхнул"!), а теперь на нем, уже 
несуществующем, вывозят раненого генерала. 

Н. Я.: Ко всему этому честолюбие непомерное. О ранении Ватутина Крайнюков якобы 
докладывал по телефону и письменным донесением никак не меньше как Сталину, 
выслушивал его упреки и т. д. Тогда как по прискорбному инциденту со Сталиным 
говорил Г. К. Жуков, который принял командование 1-м Украинским фронтом. Сталин 
согласился с ним, но одновременно Ставка взяла управление 2-м Украинским 
фронтом на себя. Сталин продолжал опекать драгоценного Конева. 

А. Б.: У нас любят обращаться к победной весне, как поется, "весна 45-го года", 
а по мне незабываемы март - апрель 1944 года на 1-м Украинском. Трудно выделить 
какую-нибудь одну причину, наверное, главное - молодость, избыток сил. Избыток 
сил и в армии. Как пошли 4 марта на запад, так не остановились, пока перед нами 
не выросли Карпаты. 

Впервые в Великой Отечественной дорогу матушке-пехоте прокладывали три танковые 
армии. Перед бронированным тараном нельзя было устоять, тем не менее немцы 
попытались. Фронт дрался с нашим старым противником генерал-фельдмаршалом 
Манштейном. Жуков, в единоборстве с которым уже потеряли лицо лучшие немецкие 
генералы, весной 1944 года добил репутацию последнего, оставшегося у рейха 
стратега Манштейна. Под бездонным куполом весеннего неба середины марта кипело 
грандиозное танковое сражение. 

Георгий Константинович выезжал на наблюдательные пункты армий. Ему докладывали 
командиры-танкисты прямо с поля боя, они приезжали на НП как были, в 
комбинезонах, перепачканные маслом, иной раз кровью, пропахшие порохом. 
Докладывали повышенными голосами - от грохота орудий в тесных башнях танков 
мудрено было не оглохнуть. Г. К. Жуков был в своей стихии - шло наступление. 

Мне, как водителю, не было времени любоваться голубым небом, все внимание - 
дороге. Казалось чудом, что они поддерживались в рабочем состоянии. Чудо 
творилось руками людей, простой лопатой. Население мобилизовали для ремонта 
дорог, восстановления мостов, иногда встречались обозы - на лошадях и волах 
местные жители везли ящики и мешки с военными грузами. Работали не из-под палки,
 с охотой, радостью. Красная Армия принесла конец фашистской ночи. Поближе к 
передовой крестьяне взваливали на плечи патронные ящики и снаряды, помогали 
доставлять их войскам. Для проталкивания грузов к фронту использовалось все - 
бочки с дизельным топливом доставлялись даже на танках! 

Как в калейдоскопе, мелькали названия городов и деревень, освобождаемых нашими 
войсками. Вопреки всему тылы не отставали, ибо быстро перешивалась 
железнодорожная колея и среди первых составов проталкивался жуковский спецпоезд.
 Хотя регулярного движения по советской колее еще не было, спецпоезд успевал 
продвинуться так, что мы обычно могли к ночи добраться до него. Г. К. Жукову 
обеспечивались сносные условия для работы, пусть на колесах. Сносные и потому, 
что немцы так и не сумели засечь наш состав, маскировать который на весенней 
голой земле было нешуточным делом. 

В конце марта, когда штаб фронта перебрался к городишку Славута, пришлось 
расстаться с верным "хорьхом": машина выслужила все мыслимые и немыслимые сроки.
 Из уважения к ветерану я уговорил отправить "хорьх" в Москву на ремонт. 
Автомобиль погрузили в кузов грузовика, закрепили, и скоро машина с бесценным