для меня грузом скрылась за поворотом. Я очень переживал расставание с 
"хорьхом", который воспринимал чуть ли не как живое существо. К глубокому 
прискорбию, "хорьх" сгинул в авторемонтных мастерских и следы его затерялись. 

Тыловики предлагали Жукову другие машины для разъездов по фронтовым дорогам. Но 
одни не нравились ему, другие мне. На несколько дней задержался у нас 
"мерседес", однако машина оказалась непригодной для фронтовых дорог. В 
результате Георгий Константинович прочно оседлал "виллис". На юрком 
американском вездеходике мы уже наездились достаточно, но обычно на небольшие 
расстояния - уж очень он был тряский и неустойчивый, хотя с отличной 
проходимостью. Выбора не было, и "виллис" с самодельным кузовом из фанеры 
(погода еще не установилась) на много месяцев стал основным средством 
передвижения маршала по фронтовым дорогам. 

Трагический случай с Н. Ф. Ватутиным еще был свеж в памяти, и, когда наша 
фанерная коробочка подскакивала на колдобинах и ныряла в ямы под носом у тысяч 
и тысяч местных жителей, ремонтировавших дороги, порой приходили невеселые 
мысли. Красная Армия вступила в земли, где под немцами получили свободу для 
расправ с народом украинские националисты. Они принесли много горя. Главари 
бандитов бежали с оккупантами, но они оставили агентуру. Хорошо вооруженную и 
законспирированную. Кто мог поручиться, что какой-нибудь негодяй, для вида 
лениво орудующий лопатой, не стеганет очередью в машину маршала, 
разбрызгивающую грязь в метре-другом от него? Что успеет сделать 
бронетранспортер, шлепающий по колее позади? 

В светлые недели нашего великого наступления к Карпатам, а в сущности, к 
госгранице, я почти не слышал о вылазках бандеровцев и прочей нечисти. Не 
считая трагедии Ватутина, конечно. Если припомнить их злодеяния на исходе войны 
и в первые послевоенные годы, это кажется удивительным. Разгадка проста: они 
были подавлены мощью Красной Армии, на их глазах бившей немцев. Поля загадили 
сотни подбитых и сожженных немецких танков. Батареи и дивизионы немцев, 
накрытые нашим артиллерийским огнем. Вдоль дорог выставка поверженной немецкой 
техники от штабных автобусов до громадных грузовиков и мощных тягачей. Среди 
остатков касок, винтовок, канистр, каких-то ящиков и прочего мусора войны - 
трупы, тысячи трупов немецких солдат, часто страшно изуродованных - прошли 
танки. 

Как мы били захватчиков в тех самых местах, где три года назад они самоуверенно 
вторглись в нашу страну! Били и числом и умением. Уничтожали немцев в больших и 
малых "котлах". Куда им теперь было равняться по мастерству с нашими 
командирами. Немецких генералов переигрывали на каждом шагу, даже не давали 
отступать по дорогам, танкисты перехватывали их, и немецкая солдатня бежала по 
колено в грязи через леса и поля. Снова и снова я безмерно гордился тем, что 
сижу рядом с тем, кто председательствовал на великом празднике войны - маршалом 
Жуковым. Это его воля двигала танковые армии. Это он указывал, куда и как 
нанести удар, чтобы достичь максимальных результатов. 

Как сейчас у меня перед глазами советский чудо-богатырь, солдат эпилога Великой 
Отечественной. В ладно пригнанной шинели или защитной ватной куртке повыше 
колен, кирзовых сапогах, еще зимней шапке, с ППШ, неизменным "сидором" за 
плечами и ложкой за голенищем. Идущий на первый взгляд неторопливо, не 
придерживаясь строя, со смехом или, целой группой оседлав танк, горланящий 
песни. Но внутренне собранный и настороженный. При первых выстрелах с вражеской 
стороны или в подозрительных местах моментально занимал место в цепи и вперед - 
сторожкой перебежкой, где нужно, по-пластунски. Вот только особенно молодые 
почти всегда без касок, не любили наши ребята тяжесть на голове. Оттого нередко 
напрасно гибли... 

Пока боевые части Красной Армии были рядом, бандит-бандеровец не только не смел 
поднять оружия, но и глаз, боясь, чтобы по ним не опознали волка в человеческом 
обличье. Поэтому кажущееся спокойствие в ближнем тылу наступающих войск. Любая 
вылазка была бы пресечена быстрым и беспощадным образом. Оуновец отнюдь не 
стремился пополнить собой горы трупов немецких хозяев, смердившие под весенним 
солнцем. Эта мразь хорошо понимала силу оружия и знала, что от бойцов Красной 
Армии пощады не жди. Уничтожат на месте. 

Подсохла земля, зазеленели поля, покрылись молодой листвой придорожные рощи, и 
на горизонте наконец засинели Карпаты. Штаб фронта в двадцатых числах апреля 
перебрался из Славуты в село Токи, что за рекой Збруч. Это в Тернопольской 
области. Освободили Черновцы. Жуков без особого интереса объехал Черновцы, 
город, который он хорошо знал, когда до войны командовал Киевским Особым 
военным округом. В это весеннее наступление Георгий Константинович в разъездах 
по фронту нет-нет да бросал короткие замечания. Он узнавал и не узнавал места, 
которые помнил еще с довоенных времен. Немцы, где успевали, разрушали или 
предавали огню все. Но мы так умело шли вперед - с обходами и охватами, что 
враг был вынужден бежать, нередко даже не успев приступить к своему черному 
делу. 

Я уже предвкушал побывать в Карпатах, гор в жизни не видел. Прикидывал, как 
водить машину по горным дорогам. Расспрашивал сведущих людей, среди солдат