тоже на душе кошки скребут, но надо как-то поднимать настроение товарищей. 

- О чем задумались, боги войны? Ваши способности известны: "ноль-ноль-пять - по 
своим опять"!.. 

Бабаскин рассмеялся и безнадежно махнул рукой. 

- Вы позаботьтесь, полковник, об организации артразведки, когда начнется бой в 
глубине. 

- А сейчас будем вести огонь сразу на разрушение? 

- Другого-то ведь ничего не придумаешь. Заверещал зуммер полевого телефона. У 
провода К. К. Рокоссовский: 

- Какова у вас видимость, Павел Иванович? 

- С трудом просматриваю на двести метров, - ответил я с тайной надеждой 
услышать приказ об отсрочке до улучшения погоды. 

Командующий фронтом помолчал, потом сказал: 

- Начинать будем вовремя. Желаю успеха. Скоро буду у вас. 

Секундная стрелка перескочила последнее деление и как будто остановилась на 7.
30. И тотчас в тылу Дружилинских высот, слева и справа, раздался мощный рев. 
Полки тяжелых гвардейских минометов дали первый залп. 

Мелькнули в облаках огненные хвосты "катюш" и исчезли за занавесом тумана. 
Оттуда пронесся вибрирующий гул разрывов. Далеко справа снова послышался рев 
"катюш" - начал огонь Иван Михайлович. И вот уже вся наша артиллерия ударила по 
вражеской обороне. 

В воздухе сплошной гул. Завеса тумана стала желтовато-багровой. Артиллерийская 
подготовка продолжалась 80 минут. Орудия и минометы вели с максимальным темпом 
огонь по заранее пристрелянным огневым точкам противника. 

На НП царило напряженное ожидание. В 8.30 к гулу и грохоту орудийного огня 
прибавились новые звуки: перестук пулеметов, дробь автоматных очередей, 
залповый огонь из винтовок. Готовясь к броску, давала свой голос пехота. Боевой 
порядок дивизий был построен в один эшелон, чтобы сразу обрушиться и ворваться 
в первые траншеи противника всеми наличными средствами. Этот порядок себя 
вполне оправдал. 

В 8.50 раздался залп тяжелых минометов - сигнал к атаке. На мгновение стало 
тихо, и вдруг весь плацдарм ожил и заполнился массой людей. В стереотрубу было 
видно, как солдаты выскакивали из окопов, бежали за танками и вместе с ними 
исчезали в тумане. Донеслись первые разрывы ручных гранат. 

Пошли! 

Первые две линии траншей на береговой возвышенности были взяты сразу. 
Развернулся бой за ближайшие высоты. Оборона противника была построена по типу 
отдельных опорных пунктов, соединенных траншеями полного профиля. Каждая высота 
- сильно укрепленный пункт. Овраги и лощины минированы, подступы к высотам 
прикрыты проволокой, спиралями Бруно. 

Гвардейцы справа, прижимаясь к 76-й дивизий соседа, двигались хорошо. В центре 
хуже: Меркулова вынудили залечь перед Мело-Клетским. Что же делается у 
Макаренко? 

- Слышите, товарищ командующий? - сказал, указывая рукой налево, Горбин. Он 
отошел от бесполезной стереотрубы и напряженно вслушивался в многоголосый шум 
невидимого боя. Да, на участке 321-й дивизии начиналась горячая пора: оттуда 
доносились характерный лающий голос немецких шестиствольных минометов и все 
нарастающая трескотня пулеметов и автоматов. 

Где ожили огневые точки врага? Какие? Сколько их? Пришлось вызвать к телефону 
комдива 304-й. 

- Что у тебя делается, Меркулов? 

- Задушил, проклятый, огнем. 

- Сейчас помогу. Давай целеуказания. 

- Да я же ничего из этой крысиной норы не вижу, товарищ командующий, взмолился 
комдив. 

К счастью, почти в ту же минуту на радиосвязи появился Радецкий. Он доложил: