специалистов! 

Меркулов по телефону распорядился. 

- Волкова ко мне. Одна нога там, другая - здесь! 

В землянку вошел младший лейтенант, по-юношески звонким голосом доложил о 
прибытии и замер у притолоки. Статная фигура. Молодое раскрасневшееся лицо с 
черными грузинскими усиками. 

- Это и есть твой мастер-зверолов? 

- Так точно, - ответил комдив, - из-под земли достанет! - В его голосе 
слышалась гордость. Приятно чувствовать, когда командир гордится своими 
подчиненными. Верный признак настоящего офицера. 

- Давно в армии, товарищ Волков? 

- Пятый год... 

- Ну? А я думал, вы моложе! 

- Что вы, товарищ командующий, - сказал Меркулов. - Ему двадцать шестой год 
пошел. Отец семейства, два сына в Сибири с победой ждут. Вид у него, правда, 
комсомольский... Он вот и усы отрастил для солидности. 

Разведчик так и вспыхнул. 

- Ладно, полковник, чужих секретов не выдавай... Ставь задачу на поиск. Брать 
без шума. Будем ждать до утра. 

Волков ушел. Вместе с ним вышел Филипп Павлович. Он хотел побеседовать с 
идущими в поиск людьми. Когда остались одни, я спросил комдива, не подведет ли 
разведчик. Меркулов ответил: 

- Будьте спокойны. Он - коммунист, отличный офицер. Уже девять "языков" здесь 
достал. 

- Девять? Что же у него наград не видно, полковник? 

Меркулов молча опустил глаза. Да и как не смутиться: человек девять раз со 
смертью в прятки играл и ничем не отмечен! 

- Вспомни, как написано о разведчике... Узкая тропа на гранитной скале, 
нависшей над пропастью; по тропе навстречу друг другу идут человек и смерть, 
пристально глядят друг на друга и... улыбаются. Говорю тебе, Серафим Петрович, 
как разведчик образца тысяча девятьсот шестнадцатого года. 

- Обстановка неподходящая, товарищ командующий, - оправдывался Меркулов. Вот 
пойдем вперед... 

- Для наград комдиву - неподходящая. Не заслужил еще комдив! И командарм не 
заслужил. А младший лейтенант Волков очень даже заслужил. И если комдив о нем 
не вспомнит, то кто же позаботится? Давай сегодня же исправим это дело. 

На столе появились чайник, тоненькие ломтики хлеба, несколько кусков сахару. 
Меркулов пригласил разделить с ним спартанскую трапезу. После чая некоторое 
время поработали. В дивизии уже многое было сделано. Меркулов сказал, что он 
сейчас главным образом обеспокоен артиллерийской разведкой. Высота 135,0, 
находившаяся против стыка 321-й и 304-й дивизий, никак не хотела раскрыть свою 
огневую систему. "Молчит, проклятая! о - сетовал комдив и просил учесть это 
обстоятельство при планировании огня. Возвратился Лучко, возбужденный беседой с 
разведчиками. 

- Хороши ребята! Они втроем пошли, только с ножами и гранатами... 

- Это волковский стиль, - объяснил комдив. - Натренировал людей действовать без 
звука. 

Я представил себе знакомую мне картину взятия таким способом "языка" и 
внутренне содрогнулся... 

Филипп Павлович между тем продолжал: 

- Я говорил с сержантом Машухиным, и вы знаете, какие он мне слова сказал? 
Пулей, говорит, легче бы, товарищ комиссар, а ножом больно уж противно. Тошнит! 
Но... приходится! До чего, говорит, фашисты людей довели! 

Далеко за полночь я услышал сквозь дремоту басок комдива: "...Пока иди отдыхай. 
Пусть командующий немного поспит". Бойкий голос Волкова ответил: "Слушаюсь". Я