сказалась в планировании сроков окончания операции и состава ударных групп. 

Командование 65-й армии отчетливо представляло всю сложность будущего 
наступления с прорывом обороны немцев, занимавших господствующие высоты и 
создавших сильные опорные узлы сопротивления - Мало-Клетский, Логовский, 
Сиротинский, Хмелевский и Трехостровский - с законченной системой 
артиллерийского и пулеметного огня. Мы старались найти наиболее правильное 
решение, а позже, в ходе операции, вносить необходимые коррективы. 

Донской фронт имел в резерве 16-й танковый корпус (105 машин), который был 
сосредоточен в полосе действий 24-й армии, то есть на направлении 
вспомогательного удара. При этом учитывалось, что 24-я армия стоит на восточном 
берегу Дона и при движении на Вертячий танкам не нужно будет форсировать реку. 
Но против такого решения были веские основания. Во-первых, участок, избранный 
для прорыва в полосе 24-й армии (высота 56,8), пользовался особым вниманием 
противника, укреплялся почти три месяца; он был насыщен противотанковыми 
препятствиями и имел хорошо организованную систему огня. Во-вторых, этот 
участок обороняли немецкие части, а опыт левого крыла Донского фронта в 
сентябре и октябре показал, что немецкая противотанковая оборона весьма 
эффективна - сбить немцев с высот в коридоре, отделявшем тогда наши части от 
дивизий армии Чуйкова, никак не удавалось. 

Наконец, еще один вопрос из области фронтового планирования. Мне и по сию пору 
непонятно, почему начало боевых действий ударной группы у Галанина было 
перенесено на три дня позже нашего. Ведь в наметках наступательной операции 
красной нитью проходила мысль: одновременный прорыв на нескольких направлениях 
с целью дезориентировать противника, дезорганизовать его руководство и лишить 
возможности маневрировать резервами. Войска же Донского фронта, действовавшие в 
малой излучине, вынуждены были на первых порах поступать совсем иначе, что, 
конечно, затрудняло взаимодействие между 65-й и 24-й армиями. 

А вот с правым соседом у нас сразу же установилось самое тесное взаимопонимание,
 и, на мой взгляд, совместная боевая деятельность 21-й и 65-й армий и в ноябре, 
и в январе может служить хорошим примером взаимодействия. Генерал-лейтенант И. 
М. Чистяков - опытный военачальник, участник тяжелых героических боев на 
подступах к Сталинграду. Спокойный, волевой человек, он с большим пониманием 
требований современного боя относился к организации взаимодействия. Чистяков 
всегда стремился всем, чем можно, помочь соседу, чтобы общими усилиями добиться 
успеха. При совместном прорыве обороны противника под Клетской командующий 21-й 
армией оказал нам существенную поддержку, так же как позднее под Карповкой наши 
войска помогли дивизиям Чистякова сломить на этом важном участке сопротивление 
врага. 

Личный контакт командармов, доверие к опыту и способностям друг друга имели, 
конечно, немаловажное значение. Особенно же ценным было то, что наши штабы шли, 
как говорится, в ногу. У И. С. Глебова с начальником штаба 21-й армии В. А. 
Пеньковским быстро наладилось творческое сотрудничество: живая постоянная связь,
 обмен данными, все согласовано на карте, организованы встречи на стыке; словом,
 на прорыв обе армии шли, чувствуя дружеский крепкий локоть соседа. Помню, наша 
ударная группа переживала затруднения в связи с переправой через Дон артиллерии 
и танков. Как-то утром, едва протиснувшись в узкие невысокие двери блиндажа, 
появляется Швыдкой и докладывает... Однако читатель еще не знает, как оказался 
в шестьдесят пятой этот офицер, и здесь будет простительно следующее 
отступление. 

Авиация противника оставила в покое Озерки, но переправы наши бомбила 
основательно. Во время очередного налета офицер, временно исполнявший 
обязанности начальника инженерной службы, так поспешно нырнул в укрытие, что 
его пришлось отправить в госпиталь с тяжелой травмой головы. "Сам себя 
отбомбил", - мрачно шутили офицеры. Мы остались без инженера. Тут мне и 
вспомнился богатырь-майор с Брянского фронта. Рассказал о нем Радецкому. Тот 
живо откликнулся: 

- Паша Швыдкой? "На саперный глаз сойдет"? 

- Вот, вот, он самый! 

- Знаю его. Еще по Московской инженерной школе... 

В этой инженерной школе коммунисты выбрали Николая Антоновича секретарем 
парторганизации. Так началась его карьера уже в качестве военно-политического 
работника. 

Радецкий согласился, что Швыдкой будет подходящей кандидатурой на должность 
армейского инженера, несмотря на то что его опыт пока ограничивается масштабом 
бригады. У нас в шестьдесят пятой, как я уже говорил, смело шли на выдвижение 
талантливых кадров, и не было случая, чтобы нам пришлось раскаиваться. 

Соответствующий рапорт командующему фронтом был подан. Радецкий с помощью 
начальника политуправления фронта С. Ф. Галаджева помог поскорее протолкнуть