Генерал Иванов нанес последовательно наращиваемый удар двумя дивизиями. 149-я 
под командованием полковника Н. А. Орлова начала 7 августа бой на правом фланге.
 Артподготовка, хорошо организованная и проведенная под руководством опытного 
артиллериста полковника А. С. Колосова, дымовая завеса - и бойцы ворвались в 
первую траншею. Тотчас комкор двинул слева 37-ю гвардейскую и танковый полк 
подполковника П. П. Тезикова. Они прорвали оборону на глубину 5 - 6 километров, 
закрепились на высотах, отбивая до темноты контратаки. Ночью смелый маневр. С 
левого фланга корпусного участка обороны была снята 246-я дивизия. Здесь, на 
12-километровом фронте, осталось по батальону от полка, остальные части комдив 
М. Г. Федосенко быстро вывел в новый район и пошел в обход Дмитровск-Орловского 
узла сопротивления, отрезав немцам пути отступления на Комаричи. 

Спасая свои части от окружения, противник с исключительным ожесточением 
контратаковал подошедшими свежими резервами из глубины. Кто служил в 149-й 
дивизии, помнит Вертякино. Сотня "юнкерсов" с воем бомбила наши боевые порядки. 
Танки и самоходки поддерживали вражескую пехоту. Трое суток упорных боев. Полк 
Сущева первый ворвался на южную окраину Дмитровск-Орловского. Почти 
одновременно северо-восточную окраину атаковали гвардейцы с танкистами. С 
наблюдательного пункта комкора, выдвинутого к самому городу, мы с полковником 
Лактионовым, исполнявшим должность командующего бронетанковыми войсками армии, 
следили за ходом уличного боя. Проломив забор, на улицу вырвалась 
"тридцатьчетверка". Лактионов сказал: 

- Это Володя Кручинны... Я его знаю. Он им даст перцу... 

Стреляя на ходу по каменным подвалам, танк мчался по улице. И вдруг из него 
вырвался огонь. Сноп пламени и черный дым. 

- Вывести восемнадцатую машину из боя! - крикнул радисту Лактионов. Покинуть 
танк. Отползти к пехоте! 

Т-34 развернулся в направлении вражеской батареи и прибавил скорость. 

- Восемнадцатый, выходи из боя! - снова крикнул полковник. - Ты слышишь меня, 
Кручинин? 

- Мы еще можем вести бой, - продублировал радист ответ. 

Танк уже был на огневых позициях орудий, замаскированных в развалинах. 
Разворачивался вправо, влево, бил из пушки, давил гусеницами. Наконец 
остановился. Вся машина была объята пламенем. 

После войны установилась у меня переписка с отцом и матерью героя-танкиста, 
отдавшего жизнь в яростной борьбе с врагом. Надежда Михайловна и Павел 
Константинович Кручинины каждый год 9 мая ездят на могилу сына. Они видят и 
знают, что подвиг их сына не забыт. 

Весь день шел бой за Дмитровск-Орловский. К утру 12 августа город полностью был 
в наших руках. Войска армия продвинулись на 15 километров, освободили около 20 
населенных пунктов. Противник потерял до 5 тысяч убитыми и ранеными. 

Рокоссовский высоко оценил начало боевой деятельности 18-го стрелкового корпуса.
 Он мне говорил: 

- Разберете с людьми операцию. Пока есть время, тренируйте корпусные штабы. 
Организация молодая, а впереди трудные дела. Наступательные возможности немцы 
после Курска исчерпали. Теперь они не кричат: "Зима ваша, лето наше..." - но в 
обороне они еще себя покажут. 

Некоторым временем мы располагали: правофланговые армии в ходе контрнаступления 
продвинулись на 50 - 100 километров, выровняли фронт с 65-й и получили 
оперативную паузу для перегруппировки, смены частей и пополнения запасов. 

В другом нашем, 27-м, корпусе частных операций провести не удалось, но и здесь 
люди напряженно готовились к будущим боям. Корпус стоял на левом фланге армии, 
занимая почти весь участок обороны по реке Сев. В него входили 60-я, 193-я 
дивизии и 115-я стрелковая бригада, усиленные 255-м танковым полком 
подполковника В. И. Мухина. Комкором назначен генерал-майор Филипп Михайлович 
Черокманов, о котором я уже упоминал. Он с головой ушел в боевую подготовку 
войск. Из каждой дивизии на день-два выводилось по полку в тыл, где они 
практически обучались форсировать водные преграды. Там же саперы строили лодки 
и паромы. Чувствовалось, что корпус в надежных, заботливых руках. Одна беда 
была у комкора - несработанность со штабом, который Черокманов в порыве 
раздражения именовал "канцелярией". Отчасти сказывался пережиток настроений 
первого периода войны, отчасти же дело было в личностях. Притираются друг к 
другу не должности, а живые характеры, творческие индивидуальности. Генерал 
Черокманов - человек весьма сильной воли, порою резкий в выражениях, с быстрой 
военной мыслью, да к тому же сам приличный оператор. Нужно было дать в его штаб 
офицера по плечу. Нашли такого товарища - отобрали начальника штаба у И. А.