Очередная сводка о погоде: «Метель, снегопад, местами низкая облачность, ветер 
порывистый, но попутный».

К полудню все готово. Выруливаем на старт и в 12 часов 50 минут ложимся на курс.


Идем на высоте четырехсот – четырехсот пятидесяти метров.

Попутный ветер увеличивает скорость полета. Внизу – сплошные леса. Часто 
встречаются заснеженные озера.

В пилотской кабине тепло. Ветер совершенно неощутим, хотя временами мы 
открываем стекла «фонаря». Он сделан превосходно. Именно так нужно оборудовать 
все арктические самолеты.

Моторы работают четко, спокойно. Изредка связываемся по радио с теми пунктами, 
через которые проходит наш путь. Запрашиваем о состоянии погоды. Все чаще 
получаем приятные сведения: погода везде заметно улучшается.

В 13 часов 55 минут пересекаем реку Мезень.

Невольно вспоминаю минувшие годы… Одиннадцать лет назад я впервые прилетел сюда,
 чтобы работать на зверобойных промыслах в горле Белого моря. Все эти поселки – 
Верхняя и Нижняя Золотица, Ручьи, Мегры, Койда и многие другие – стали близкими,
 родными. Сколько пережито здесь за эти годы! А теперь я направляюсь дальше, в 
глубь Севера – туда, куда много раз обращал свой взор во время полетов над 
льдами Белого моря…

На горизонте появилась синеватая полоса. Это отражение воды. Идем над Чешской 
губой. До самого горизонта чистая вода. Значит, в последнее время здесь 
господствовали южные ветры. Они вынесли лед в море, на север.

Через десять минут идем над тундрой. Высота триста пятьдесят метров. Временами 
самолет врывается в низкую разорванную облачность. В такие минуты все 
сливается: и снежная белая тундра, и облака, и серое небо. Ориентируемся только 
по приборам.

Стали попадаться озера, речки. Скоро будет Печора, а там и Нарьян-Мар – 
конечный пункт нынешнего этапа.

Тундра вдоль речек оделась мелкой порослью. Изредка попадаются низкорослые 
северные елки. Преобладают кустарник и низенькая северная береза.

Как-то неожиданно, сразу ворвались в дельту Печоры. Перед нами открывается 
множество небольших заливов, рукавов, островков. Они простираются широкой 
полосой на север. Видны постройки Нарьян-Мара. Где же аэродром?

Возле города, в маленьком проливе, стоят два самолета. Один из них – 
оранжево-синий – Павла Головина. Но почему нет посадочного знака?

Летим над городом. В стороне, на главном русле реки, видна небольшая группа 
людей. Дымовые костры. Ага, вот и знак посадки!

Нас решили встретить на самом широком месте реки.

Ну и аэродром! Простор, красота! Тут можно сразу и взлетать и садиться – места 
хватит.

Идем на посадку. Ветер свежий. Уже коснулись снега. Самолет скользит на лыжах. 
Водопьянов разворачивается. Ветер шаловливо поддувает под правое крыло, как бы 
приветствуя нас. Но «приветствие» оказалось довольно коварным: самолет кренится 
на левое крыло. Все это происходит молниеносно. Водопьянов успевает убрать газ, 
и самолет выравнивается. Подруливаем к стартовой линии.

Вслед за нами садятся остальные машины. Воздушная эскадра выстраивается в 
стройный ряд. Представители местных организаций радушно приветствуют участников 
экспедиции.

Экипажи готовят самолеты к ночевке, укрепляют машины веревками, чтобы ветер не 
опрокинул их. Нам подают лошадей, и мы едем в город.

Руководители советских и партийных организаций Нарьян-Мара несколько 
переусердствовали в гостеприимстве: печи в отведенных нам помещениях так жарко 
натоплены, что дышать нечем; всю ночь спали при открытых форточках, накрывшись 
простынями.

На другой день уже с утра мы готовились к следующему этапу полета. Но подвела 
погода. Пришлось просидеть в Нарьян-Маре с 30 марта до 12 апреля.

На острове Рудольфа и в бухте Тихой свирепствуют жесточайшие штормы. Сила ветра