наступил перелом: туман рассеялся, осталась лишь небольшая облачность. Решено 
использовать временное улучшение погоды и во время очередной остановки 
произвести воздушную разведку. Где-то в этом районе видели таинственную «Землю 
Джиллеса». Попытаемся проверить, существует ли она.

В 1707 году английский капитан Джиллес на севере от Шпицбергена достиг какой-то 
гористой земли. Точных документов об этом открытии не осталось. Больше 
пятидесяти лет англичане условно отмечали на картах «Землю Джиллеса». В конце 
прошлого столетия англичанин Джексон пытался разглядеть «остров Джиллеса» с 
одной из высот Земли Франца-Иосифа, но ничего не обнаружил. Однако спустя 
несколько лет С. О. Макаров, плавая на ледоколе «Ермак», отметил в своем 
дневнике, что участники экспедиции заметили вдалеке призрачные контуры какой-то 
земли. Возможно, это была рефракция… В этом районе побывали потом шхуна 
англичанина Уорслей, советские суда «Персей» и «Книпович», ледокол «Красин», 
здесь пролетал дирижабль «Италия»…

М. С. Бабушкину предстояло окончательно и точно установить: существует «Земля 
Джиллеса» или то, что видели прежде мореплаватели и исследователи, было 
арктическим миражем?

Я поднялся в каюту к начальнику экспедиции Г. А. Ушакову.

– Георгий Алексеевич, кто полетит в качестве штурмана-наблюдателя? – спросил я.

Ушаков неожиданно ответил:

– С вами полечу я.

Признаться, мне хотелось возразить и попытаться отговорить его от этого полета. 
Все же, как ни говори, а полет был довольно серьезным и небезопасным. Лететь 
нужно было далеко на север, над тяжелыми льдами, куда не пробиться даже мощному 
ледоколу, не то что «Садко». В случае вынужденной посадки вся надежда была 
только на самих себя. Правда, у нас на судне имелся еще один самолет, но его 
можно было спускать только на воду. Он мог помочь лишь тем, что изредка 
прилетал бы к нам и сбрасывал продукты.

Однако, посмотрев на Ушакова, я решил, что все мои возражения будут 
бесполезными.

Впоследствии я понял, что Ушаков был прав. В такую ответственную, сопряженную с 
опасностями разведку безусловно лететь надо было ему самому. Если даже 
случилась бы вынужденная посадка, то, конечно, он лучше других вышел бы из 
тяжелого положения. Ему пригодился бы многолетний опыт зимовок и хождения по 
льдам.

На мой вопрос, почему он решил сам лететь, Георгий Алексеевич ответил:

– Видишь ли, оно, пожалуй, спокойнее, если сам летишь, а когда другие в 
разведке, то, пока они не возвратятся обратно, просто места себе не находишь, 
всякая чертовщина в голову лезет.

Я знал, что, когда улетает самолет, весь экипаж неспокоен за летчиков, и, чтобы 
не увеличивать эти волнения, впоследствии всегда настаивал на том, чтобы время, 
назначенное на полет, было строго соблюдено и самолет в срок возвращался 
обратно.

Мы поднялись в воздух. Берем высоту пятьсот-шестьсот метров. Выше не пускает 
облачность. Идем курсом на норд-вест. Под нами льды постепенно уплотняются, 
встречаются крупные торосистые и гладкие поля.

Вот мы летим уже над сплошным массивным льдом. Попадаются колоссальные гладкие 
поля, всторошенные по краям от ударов. Эти поля с очень маленькими трещинами.

Пройти по таким трещинам нашему судну не под силу. Да не только «Садко», но и 
более мощные корабли не в состоянии были бы расколоть такие поля.

Облачность постепенно снижается. С востока надвигается туман.

Обследовав возможный для полета и довольно большой район, подлетаем вплотную к 
туману. Нас прижало к льдам на пятьдесят-сто метров. Воздух насыщен влагой, 
появился иней. Это первые признаки обледенения.

Полет становится бесполезным: ничего не видно. «Земли Джиллеса» не обнаружено. 
Не только земли, но и признаков ее существования никаких нет.

Итак, возвращаемся обратно. Вскоре машина снова вышла в район хорошей погоды. 
Когда мы подходили к «Садко», Ушаков попросил дать ему попробовать вести 
самолет. Зная управление автомобилем, Ушаков решил и на самолете «править», как 
на авто. Результат получился смехотворный: самолет бросало то в одну, то в 
другую сторону, но только не туда, куда его направлял «пилот». Ушаков не