аэродром приходится чистить, привлекая для этого местное население – чукчей. А 
самолетов все нет и нет. Чукчи уже с неохотой идут на расчистку аэродрома. Они 
не верят, что самолеты прилетят.

По настроению, которое создалось в Ванкареме, и по общему ходу дела чувствуется,
 что там, на центральной базе, куда должны слетаться самолеты и откуда они 
будут совершать полеты в наш лагерь, нехватает человека, знакомого с летным 
делом. Начальник лагеря Отто Юльевич Шмидт предложил мне вылететь в Ванкарем и 
помочь штабу в его работе. Находившийся на «Челюскине» самолет «Ш-2» мы спасли. 
При выгрузке амфибия получила, правда, небольшие повреждения, но бортмеханик и 
его помощники после долгой возни отремонтировали машину. Осталось только 
отеплить карбюратор. Но это не удавалось, мотор при низкой температуре 
останавливался, не работал.

Передо мной стояла задача: либо попытаться спасти машину, хотя в случае 
остановки мотора при посадке в ледяные нагромождения она может разбиться, либо 
оставить ее просто здесь, на льду, бросить на произвол судьбы. У меня было 
твердое решение: лететь! Но как сказать всю правду Шмидту? Если он узнает, что 
есть хоть один-два процента риска не долететь, он не разрешит вылететь ни под 
каким видом. А у меня было немного шансов за то, что я долечу.

Для полета была необходима температура воздуха не ниже минус 10 – 12° по 
Цельсию. Ждать такую температуру в первых числах апреля, когда вот уже два 
месяца стоят холода, от минус 25 до минус 39 градусов, было бесполезно. Но 
невозможное случается и в Арктике! Наступило резкое потепление. 31 марта 
температура поднялась до минус 8° по Цельсию. Не теряя ни минуты, я пошел на 
аэродром, чтобы еще раз испытать машину и приготовить ее к отлету. Сообщение о 
погоде должен был дать Ванкарем. Мы условились: если погода в Ванкареме будет 
плохая, то на сигнальной вышке в лагере уберут флаги.

Нам удалось быстро запустить мотор, но мои попытки оторваться с полной 
нагрузкой остались безуспешными. Подруливаю к палатке, начинаю облегчать машину.
 Сбросили часть груза, вылили часть бензина. Делаю новую попытку взлететь. Ура! 
На этот раз я отрываюсь от льдины, летаю минут пятнадцать. Мотор работает 
хорошо. Сажусь, подруливаю к палатке и вижу – сигнальные флаги сняты: Ванкарем 
не принимает…

Подходит Шмидт, поздравляет с успешным ремонтом и испытанием машины. Нас 
окружают товарищи. Среди них плотники. Они ремонтировали крылья и до последней 
минуты не верили, что самолет будет летать. Даже теперь, когда я только что 
летал, у них осталось еще какое-то сомнение. Тогда я предложил Отто Юльевичу 
подняться со мной и посмотреть сверху на лагерь. Мое предложение произвело 
колоссальный эффект. Все насторожились, в особенности строители – они 
прямо-таки впились глазами в Отто Юльевича: что он ответит?

Отто Юльевич благодарит меня за предложение и… соглашается. Мы снова запускаем 
мотор, идем на старт. За нами с тревогой следят двадцать пар глаз. Через пять 
минут мы в воздухе.

Я облетел кругом лагеря два раза. Все вышли из палаток приветствовать нас, 
машут нам шапками, кто-то в восторге выломал доску от ящика и махал ею. После 
двадцатиминутного полета я сел на аэродром. И тут почувствовал, что то неверие, 
какое проглядывало у всех, исчезло.

Да, я победил. Но удержится ли погода? Не ударят ли снова морозы? Эта мысль не 
давала мне покоя. На следующий день появился туман, температура упала до минус 
10 – 12°. Через день, 2 апреля утром, туман стал рассеиваться. К 12 часам 
совсем прояснилось. Иду на аэродром. Снова договорился, что при благоприятных 
обстоятельствах в Ванкареме на вышке поднимут флаги. К моему приходу на 
аэродром мотор уже был готов, его запустили без меня. Смотрю на вышку – флага 
нет. Но еще не время, надо подождать тридцать минут. Смотрю в сторону земли. 
Впечатление хорошее. Ждать боюсь: а вдруг там, в Ванкареме, люди напуганы? 
Вдруг им покажется, что погода плохая?.. Температура воздуха стала падать, вот 
уже минус 14°. Подул северо-западный ветер, он принесет мороз. Решаюсь лететь, 
не дожидаясь сигнала. Сажусь, говорю механику:

– Полетаем пока, попробуем…

Вылетели. Сделал прощальный круг над лагерем, взял курс. Смотрю: флага нет…

Все равно… Иду в Ванкарем!

Через сорок минут нагнал ту низкую облачность, которая была у нашего лагеря 
утром. Температура начинает падать, мотор изредка потряхивает. Я снижаюсь на 
двести метров. Теперь теплее. Через час полета вижу впереди с правой стороны 
берег, гору. Левая часть закрыта туманом, идет мелкий снег. Взял направление на 
гору. Через 1 час 15 минут вижу впереди дым костра и посадочный знак. Я – в 
Ванкареме.

Нас встречал весь чукотский поселок. Чукчи были несказанно рады. Труды не