расчетом, что пять миль они пройдут по прямой, потом три мили в сторону и затем 
возвратятся на пароход.

Пришлось срочно приступить к подготовке кадров «изыскателей аэродромов». Я 
проинструктировал товарищей, рассказал, что от них требуется, и 11 февраля все 
мы двинулись.

Со мной пошли в южном направлении капитан Воронин и бортмеханик.

Мы обошли большой район и наметили несколько площадок. Первая – в двух 
километрах на юго-восток. Мы подсчитали, что потребуется сто двадцать 
человеко-дней для ее расчистки. Вторая требовала восьмидесяти человеко-дней. 
Третья более всего нас обрадовала – она в пяти километрах на юг, длиной в 
восемьсот метров и шириной в четыреста, вся из гладкого, крепкого льда. Для 
приведения площадки в порядок требовалось лишь пятьдесят-шестьдесят 
человеко-дней.

К вечеру собрались все участники разведки. Оказалось, что только найденные нами 
площадки более или менее удачны. Больше вокруг нет ничего, все поломано и смято.





Беседы в каютах[8 - По черновику газетной статьи.]


Я был назначен начальником летного отряда. На материк я должен был перелететь с 
первым самолетом и там приняться за работу.

Надо было срочно подготовить «заместителя по изысканию аэродромов». Было ясно, 
что моим товарищам много придется поработать над этим делом: аэродромы в 
Чукотском море недолговечны. О том, что в ближайшие дни неминуема катастрофа, 
никто, конечно, и не подозревал.

О серьезности положения можно было лишь догадаться по грозному виду окружающих 
льдов. Однако все мы тогда еще надеялись, что «Челюскин» выдержит ледовое 
сжатие. И все же, по распоряжению начальника экспедиции, спешно, но без всякой 
паники готовились аварийные запасы.

Как всегда бывает в экспедициях, собираясь в каютах, мы подолгу беседовали о 
дальнейшей участи корабля, вспоминали славных полярных исследователей – наших 
предшественников. Называли имена Нансена, Амундсена, говорили о попытках Пири 
достичь Северного полюса…

В эти дни в лагере челюскинцев возникла мысль о полете на Северный полюс. Мы 
говорили о том, что машины для этого у нас найдутся. Базой для полета к полюсу 
сделать Землю Франца-Иосифа, один из ее северных островов. Построить здесь 
хорошую гостиницу, слетать на полюс, совершить посадку, водрузить там красный 
флаг, а потом регулярно возить туристов.

– Фантазия из отдаленного будущего, – заметил кто-то.

– А может быть, и не из очень отдаленного, – задумчиво произнес штурман 
«Челюскина» Миша Марков.

– А чем плоха идея? – шутливо вмешался я. – Свезем наших туристов на полюс, 
пусть посидят там недельку, посмотрят окрестности, погуляют, а потом прилетят 
назад в гостиницу на Земле Франца-Иосифа. Только гостиница там должна быть 
первоклассная…

– Мысль у Михаила Сергеевича неплохая, но цель неверна, – поправил меня Шмидт.
 – Советская авиация, я уверен, может достигнуть Северного полюса, однако вовсе 
не из коммерческих или спортивных соображений, а для науки. Даже после Пири 
человечество мало знает о полюсе. Вернее, ровно ничего! А сколько научных 
проблем можно решить, завоевав эту точку Арктики…

Вскоре наш разговор перешел на более близкие вопросы: о положении «Челюскина» и 
о вывозе людей на материк.

Наступали дни больших потрясений и испытаний…

Полярное море, 14 февраля (передано по радио). 13 февраля в 15 часов 30 минут, 
в 155 милях от мыса Северного и в 144 милях от мыса Уэллен, «Челюскин» затонул, 
раздавленный сжатием льдов.

Уже последняя ночь была тревожной из-за частых сжатий и сильного торошения льда.
 13 февраля в 13 часов 30 минут внезапно сильным напором разорвало левый борт 
на большом протяжении – от носового трюма до машинного отделения. Одновременно 
лопнули трубы паропровода, что лишило возможности пустить водоотливные средства,