и стартовать с дрейфующего льда – сплошное безумие.

Я разрешу себе не согласиться с таким мнением. В другое время я надеюсь еще 
сообщить свое мнение о том, можно ли летать в Арктике на самолете и как это 
надо делать. Теперь же я хочу сказать, что ничего приятнее полета в летнее 
время над льдами в ясную погоду нельзя себе представить. Полная прозрачность в 
воздухе. Великолепная видимость на дальнее расстояние – такое, какого никогда 
не охватит пилот над землей. Исключительный по красоте, правда своеобразный, 
пейзаж льдов и воды. Надо видеть этот пейзаж с воздуха, чтобы убедиться в том, 
что он отнюдь не однообразен. Льды движутся и принимают самые причудливые формы.
 Стоит вглядеться в картину льда однажды, чтобы потом навсегда быть 
зачарованным ею, – вы уже всю жизнь будете стремиться в эти места.

Я летел так долго и на такое расстояние, сколько могли работать мотор и все 
снаряжение самолета. Равнодушно жестокая природа Севера улыбнулась нашей 
экспедиции скупой улыбкой – всего лишь восемь ясных, солнечных дней. Остальное 
время был туман, белый и густой, как молоко. Несколько полетов я сделал в 
тумане. Я боролся с этим плохо и мало изученным врагом по всем правилам, без 
всяких правил, а иногда и вопреки всем правилам. Я уходил от него, врезался в 
самую гущу белой мглы, взлетал над туманными полями, нырял под туман. Временами 
мне казалось, что вот-вот – и страшный враг будет положен на обе лопатки.

Но он, этот страшный враг, имел верного союзника. Не успевал я справиться с 
туманом, увидеть место для посадки, как передо мной было новое, казавшееся 
непреодолимым препятствие… Те самые льды, картина которых так манит глаз, 
грозили мне гибелью.

Туман прижимал меня к «земле». А «земля» – льдины – отказывалась принимать и 
держать на себе непрошенного гостя.

Насколько радостен и приятен полет над льдами, настолько мучительны подъемы и 
посадки. Все напряжение ума и воли, весь свой опыт я вкладывал именно в эти 
посадки и подъемы. Льдины, коварные льдины, покрытые толстым слоем снега, не 
могли обмануть меня. Но, когда поверхность льда оказывалась покрытой примерзшей 
коркой, горе было лыжам самолета. Острая корка врезалась в бока лыж, мяла их, 
рвала обшивку, ломала шпангоуты. Местами лыжи проваливались в рыхлый снег, и 
это угрожало машине капотом.

После каждого полета, после каждой посадки и подъема мы находили в лыжах по 
нескольку боковых пробоин. Каждый раз латали лыжи медью и кольчуг-алюминием. 
Совершенно естественно, что они быстро изнашивались. По существу говоря, 
самолет должен иметь несколько запасных пар лыж. Это наилучшее решение вопроса.

Особую трудность в арктических полетах представляет посадка. Аэродромы здесь 
подготовлены самой природой, рука человеческая над ними не работала. Посадка на 
незнакомую льдину, – а они все незнакомы, ибо никогда не сядешь на одну и ту же 
льдину два раза, – требует каждый раз большой осторожности и сосредоточенного 
внимания. Приходится по нескольку раз кружить над предполагаемым местом посадки,
 тщательно изучая сверху плотность льдины. Особенно опасны торосы. Они 
сливаются со снегом, и очень трудно различить сверху, гладкая на льдине 
поверхность или торосистая.

Летчики, желающие работать в Арктике, должны изучать льды не только по 
материалам и руководствам, но и непосредственно во время полетов в определенной 
местности.

Полет над льдами – уравнение со многими неизвестными, постоянный и большой риск.
 Всегда возможны роковые ошибки. Чтобы уменьшить этот риск, арктический самолет 
нужно обязательно снабжать радиостанцией. Эта станция должна быть приспособлена 
к работе не только в воздухе, но и при посадке на льдину.

Вспомним пример Чухновского. Сделав вынужденную посадку, повредив о торосы 
самолет, он все же связался со своей базой, потому что дал знать о себе по 
радио. Это и сыграло решающую роль в спасении группы Мальмгрена.

И, наконец, при полетах в Арктике пилот должен иметь на борту как можно больше 
бензина и как можно меньше других грузов, а значит, и экипаж самолета должен 
быть минимальным.

Итак, я беру на себя смелость утверждать: полеты в Арктике возможны, и ничто не 
может доставить летчику больше радости и удовлетворения.

Ибо что может быть радостнее – чувствовать, сознавать, что ты, человек, победил 
стихию там, где все ее до сих пор считали непобедимой?!

В архивах М. С. Бабушкина сохранились вырезки из советской и иностранной печати 
с отзывами о полетах, предпринятых для спасения итальянских летчиков. Любопытна 
статья «Полеты в Арктике» в «Вюртембергской газете» (Штутгарт, Германия) от 11 
марта 1929 года. Майор Руфф в ней писал: