Выгрузили самолет и начали рулить на подходящее для старта место.

Все ледяное поле было покрыто лужами, проталинами, промоинами самых различных 
форм.

Вот в таких условиях мы рулили около полукилометра. Приходилось сильно 
напрягать внимание и соблюдать крайнюю осторожность.

Наконец мы поставили машину на линию взлета. После этого путешествия с одной 
лыжи была сорвана часть обшивки, другая пробита в двух местах, кроме того на 
обеих лыжах были порезы. Но в общем испытание они выдержали блестяще. Приятно 
отметить, что эти лыжи – нашего производства.

На борту самолета, кроме меня и Грошева, находился новый радист, прекрасно 
знающий свое дело.

Мы пошли по заранее намеченному маршруту. Я рассчитывал, если не случится 
ничего непредвиденного, увидеть острова Карла с левой стороны приблизительно 
через четверть часа. Но, пройдя около шестидесяти километров, мы нагнали 
медленно ползущую перед нами сплошную стену тумана. Я несколько изменил маршрут,
 надеясь найти просвет, и пролетел еще пятнадцать километров. Тщетно. Поднялся 
на высоту до девятисот метров. Всюду туман. Островов Карла совершенно не видно, 
не виден уже и ледокол. Если я потеряю ориентировку, придется сесть куда попало.
 А при подъеме я заметил, что гладких полей почти нет, всюду торосы, сесть на 
них – значит погубить самолет и экипаж.

Повернул обратно. Туман гнался за нами. Видимость окончательно пропала.

Только бы не сбиться с пути!

Сидя за рулем, я не спускал глаз с компаса и хронометра.

Вот прошло уже время, необходимое для того, чтобы вернуться к «Малыгину». 
Значит, мы около ледокола. Но где он? Его не видно…

В моем распоряжении было еще одно средство – рискованное и редко применяемое, 
но в данном случае наиболее правильное: нырнуть под туман к воде.

Это нас спасло. Как только я начал снижаться, в сплошной стене тумана открылся 
небольшой, совсем небольшой просвет. Он оказался достаточным, чтобы на короткий 
момент мы могли увидеть контуры ледокола, находившегося, по грубому расчету, 
километрах в восьми от нас. И тут же стена тумана вновь замкнулась.

Самолет нырнул с высоты девятисот метров на триста, а затем опустился с трехсот 
до ста метров. Прыжок оказался вполне удачным. Внизу тумана не было, и мы 
увидели хорошо знакомый и родной «Малыгин».

Возвращение наше на этот раз было совсем нерадостное. Сейчас же мы осмотрели 
лыжи, эту необходимую часть самолета при полетах над льдами. Увы, последний 
полет оказался для них роковым. Бока лыж были изрезаны со всех сторон, в правой 
лыже на днище зиял надлом. Нечего было и думать подняться с такими лыжами с 
ледового аэродрома.

Пробовали починить. В ход были пущены все средства. Кое-как заделать бока одной 
лыжи мы еще сумели бы, но сделать новое днище для другой было невозможно.

Самолет выбывал из строя. Как выяснилось, выбывал из строя и наш «Малыгин». Мы 
уже знали о блестящих успехах «Красина» и Чухновского. Следовательно, 
значительная часть задания советских экспедиций была выполнена.

У нас дело обстояло совсем неважно. Угля оставалось всего четыреста пятьдесят 
тонн, то есть на тринадцать-четырнадцать дней хода. К этому времени мы получили 
задание из Москвы искать Амундсена.

Северо-восток Шпицбергена, в районах которого мог находиться Амундсен, если 
только он был жив, уже весь осмотрели. Остался неисследованным лишь залив 
Стор-фиорд, на юго-восточной оконечности Шпицбергена. Стор-фиорд похож на 
бутылку с узким горлышком. Вход в него плотно закрыт вечным туманом. Внутри 
залива, как нам было известно, прекрасная ясная погода. Мы рассчитывали 
прорвать этот туман, войти в залив и пробраться к одному из пунктов, где была 
возможна якорная стоянка. А там мы попытались бы спустить самолет на поплавках.

В течение нескольких дней мы толкались у входа в Стор-фиорд, но безрезультатно. 
Английские лоции предупреждают, что Стор-фиорд если и проходим, то только в 
августе. Английские картографы правильно заштриховывают весь этот залив на 
своих картах. Помимо тумана, мы столкнулись в горле Стор-фиорда с массой льда, 
находившегося в движении.

Несколько дней мы толкались во льдах у Стор-фиорда, обшаривая все, что только 
можно. Никаких следов Амундсена и его самолета мы здесь не нашли. К этому