а после гудка мчался в центр города на курсы и занимался еще два-три часа. 
Только к полночи, смертельно усталый, я добирался до койки.

Как ни трудно доставалось, а двигатель я изучил. В то время был у меня приятель 
киномеханик. По вечерам я довольно часто заходил к нему в кино и помогал 
«крутить» картины.

– Почему бы тебе, Миша, самому не поработать в нашем деле? – частенько говорил 
мне приятель.

Кинотеатры тогда входили в «моду». В Лосиноостровской местная купчиха тоже 
решила открыть кинематограф. Меня пригласили оборудовать этот театр: установить 
аппарат, экран, провести освещение в зале и фойе. Я ушел из телефонной 
мастерской, но работать киномехаником мне так и не пришлось…

Сын лосиноостровской купчихи служил инженером в иностранной фирме, торговавшей, 
между прочим, двигателями внутреннего сгорания. Он достал для своей мамаши 
двигатель «Бенц», и мы принялись за его установку. Я был знаком с «Бенцем» 
только в теории, и мне очень хотелось увидеть, как он будет работать. С 
удовольствием взялся за это дело. Двигатель пустили. Недели две я занимался от 
рассвета до ночи: делал электрическую проводку к киноаппарату, запускал 
двигатель, испытывал его. Инженер, которому, очевидно, понравилась моя 
настойчивость, вдруг разоткровенничался:

– Знаешь, Бабушкин, моя мамаша наверняка проторит и вылетит в трубу с этим 
кинотеатром. Чего тебе здесь мариноваться? Переходи работать в нашу фирму: 
будешь разъезжать и устанавливать бенцовские двигатели.

Новое предложение увлекло меня: можно будет не сидеть на одном месте, а 
бродяжничать по всей России – «и людей посмотреть и себя показать». Главное, я 
радовался, что исполняется мое желание: буду сам ставить двигатели внутреннего 
сгорания, монтировать их.

Инженер отправил меня в Орловскую губернию – поставить двигатель в одном 
поместье. Сижу я там месяц, другой, пишу своему инженеру, прошу прислать 
материалы для монтажа, – ответа нет. Я затужил. Наконец вызывают меня в Москву. 
Оказывается, инженер спился и с фирмой давно никаких дел не имеет. Мои письма 
больше двух месяцев лежали в конторе нераспечатанными…

Хозяева отправили меня в Донскую область – ремонтировать двигатели. Когда я, 
закончив ремонт, вернулся в Москву, меня опять послали в орловское поместье. 
Работу выполнил успешно: двигатель поставил, действовал он исправно.

– Теперь поедешь в Киевскую губернию, – сказал мне в Москве новый инженер фирмы.


Несколько месяцев я путешествовал по Украине – ставил мелкие двигатели на 
сахарных заводах, молотилках и мельницах Киевщины, Полтавщины и Черниговщины.

Грозное лето 1914 года застало меня в Киеве.




Солдат Гатчинской авиационной школы


Вскоре после объявления войны меня приняли на службу в передвижную 
артиллерийскую мастерскую, которая обслуживала воинские части фронта. Русская 
армия наступала с боями. Наш поезд-мастерская шел все дальше на юго-запад.

Мои сверстники были призваны в армию, и я должен был явиться к воинскому 
начальнику по месту жительства – в Москве.

Приехав домой, встретил напуганного отца.

– Где пропадал? Писем от тебя не получали. Может быть, ты дезертир? Меня еще 
посадят за то, что я тебя укрываю.

– Все в порядке, приехал призываться, – успокоил я. отца.

На другой день явился я к воинскому начальнику и передал письмо от начальника 
поезда-мастерской, который просил направить меня в его часть.

Ожидаю в приемной. На моих глазах распределяют призванных: кого – в пехоту, 
кого – в артиллерию, в кавалерию, а некоторых – в воздушные части…

Вспомнились мне полеты аэропланов над Ходынский полем. За четыре года до этого 
мы с одним пареньком, восхищенные невиданным зрелищем, пришли на летное поле и 
обратились к начальству: