– Кто у вас здесь начальник? Имущество в сохранности?

– Все сберегли.

– Отлично, развертывайте работу. Теперь вам уж никто не помешает.

Вскоре нашу школу передали в распоряжение Главного управления воздушного флота. 
Снова мы погрузили имущество и на этот раз двинулись уже в родную Москву. 
Отправились из Владивостока в конце 1922 года, а в столицу прибыли только в 
марте 1923 года. Дорога была разрушена, многие мосты взорваны; кое-где 
приходилось ждать, пока замерзнет река, делать настил и осторожно передвигаться 
по нему. Наконец приехали.

В Москве нас спросили:

– Кто желает оставаться в школе в качестве инструктора?

Я сказал, что готов работать. Меня назначили в Борисоглебскую летную школу. 
Пока собирался ехать туда, пришел приказ о моей демобилизации. Оказывается, 
один из дальневосточных «друзей» заявил, что я стар, вылетался…

Сильно меня обидела эта несправедливость. Однако сделать ничего не мог.

Пошел на работу в Гражданский воздушный флот. Только и думал: скорее бы до 
штурвала самолета добраться.

Начал летать на «Юнкерсе-13». Испытания выдержал, сдал экзамен, получил звание 
гражданского пилота.

Своих, советских самолетов тогда еще не было. Мне дали германскую машину 
«Дорнье-Комета-2». Работал я по опытной аэрофотосъемке. Занятие новое, 
интересное. Летая, я иногда вспоминал нелестную характеристику… Нет, думаю, не 
устарел я и не вылетался.

Было мне тогда тридцать два года.




1926-1921



На зверобойных промыслах в горле Белого моря М. С. Бабушкин впервые 
познакомился с Севером. Он водил самолет над полярными льдами, садился на 
ледяные поля, приучал промышленников-зверобоев к новой, невиданной ими 
«железной птице».

Его пленили суровая природа и жизнь Беломорья.

Первый раз Михаил Сергеевич вылетел на зверобойный промысел в 1926 году. В 
начале 1927 года он вторично отправился в горло Белого моря. С той поры почти 
каждую зиму Бабушкин работал на разведке зверя. В его архиве обнаружено начало 
задуманной им большой книги о зверобойном промысле. Эти страницы рассказывают о 
первых полетах Михаила Сергеевича на Севере.




В Белое море за гренландским тюленем


Я еще, как сейчас, помню себя мальчишкой. Читая книги, я очень увлекался 
Сибирью и Северным ледовитым океаном. Рос я больше в лесу. Отец мой в то время 
служил лесным сторожем у помещика Рихтера. По своей натуре он был страстным 
охотником, рыболовом. То и другое по наследству, видно, перешло и ко мне. Я еще 
с 12 лет начал ходить с ружьем за зайцами, а весной и все лето пропадал на 
речках – ловил рыбу.

Вот почему, читая книги о Севере, где описывались охота и рыбная ловля, я 
увлекался и мечтал видеть себя не иначе как на лыжах, с ружьем, с трудом 
пробирающегося в чаще густого леса, отыскивая занесенную снегом берлогу медведя 
или распутывая след лося.

Тайга сибирская, я был уверен, мне доступна, и я считал себя равным с теми 
охотниками-звероловами, которые промышляют в лесах Сибири. Но я не мог 
представить себя на далеком Севере, среди льдов Северного ледовитого океана. О 
работе над изучением, над покорением необузданной стихии Севера я мог только 
мечтать. Эти мечты так и остались бы только мечтами, если бы в России не 
произошла революция.