мне доложили, что наши 
штурмовики ударили по лесу, где находился… командующий фронтом. Он ехал с 
наблюдательного пункта, остановил машину в лесу и решил отдохнуть. Зашла 
шестерка штурмовиков и ударила Весь автомобиль изрешечен, а Рокоссовский 
невредим.
      Когда сообщили эту весть, у меня мороз пошел по коже. На запрос: «Чьи 
штурмовики?» — пришло разъяснение: 300й дивизии. Оказалось, экипажи, ведомые 
штурманом 382го полка Вяземским, потеряли ориентировку… и все же решили 
сбросить бомбы Я дал команду немедленно отстранить все экипажи от полетов. 
Послали в дивизию группу офицеров для разбора происшествия.
      Раздался телефонный звонок, и послышался голос Рокоссовского:
      — Ты что там делаешь в трехсотой дивизии? Имей в виду: летчики пусть 
воюют. Накажи непосредственных виновников своей властью. Но жестокости 
проявлять не нужно.
      Я уже говорил, что нет ничего страшнее на фронте, чем удар по своим. А 
тут произошло из ряда вон выходящее событие. Наши офицеры еще раз проверили 
готовность экипажей, и я разрешил им летать за линию фронта. Впоследствии 
дивизия хорошо проявила себя в боях, доблестно действовала до конца войны, 
участвовала в Берлинской операции.
      Когда мы встретились с Рокоссовским, он спросил:
      — Что предпринял?
      — Все летчики, кроме провинившихся, продолжают боевую работу, — ответил я.
 — Результаты расследования представлены на ваше рассмотрение.
      — Пусть воюют все, никого не наказывай, — подытожил разговор командующий 
фронтом.
      Проанализировав итога первого дня, приняли новое решение. Ночникам 
усилить налеты на указанные цели в обороне противника. На утро запланировали 
массированные удары в полосах наступающих армий.
      На рогачевском направлении атака была назначена на раннее утро. Однако и 
в этот раз решительного перелома добиться не удалось, несмотря на новые способы 
прорыва. Наши войска с трудом преодолевали исключительно ожесточенное 
сопротивление противника Наступление развивалось крайне медленно, и уже к 10 — 
11 часам утра стало ясно, что дальнейшее использование здесь 9го танкового 
корпуса нецелесообразно: в сложившейся обстановке подвижная группа успеха не 
добьется, понесет лишь большие потери. Видя это, генерал Горбатов попросил 
разрешения изменить направление удара и выполнить отработанный им ввод 9го 
танкового корпуса севернее назначенного участка прорыва. Правда, там танкам 
предстояло с ходу форсировать реку Друть и двигаться по лесистоболотистой 
местности. Зато оборона противника на том участке значительно слабее.
      Маршал Жуков выслушал мнение командира 9го танкового корпуса генерала Б. 
Бахарова и поддержал предложение Горбатова. Мое внимание он обратил на особую 
роль авиации в обеспечении прорыва и в поддержке боевых действий ударной группы.
 Дело в том, что на этом участке нашей артиллерии практически не было, и все 
должны были вершить бомбардировщики и штурмовики.
      Быстро оценив обстановку, я решил выделить для поддержки танкистов три 
авиакорпуса: 3й бомбардировочный генерала А. Каравацкого, 4й штурмовой 
генерала Г. Байдукова и 6й истребительный генерала И. Дзусова. Решение 
немедленно довели до командиров.
      В назначенный срок по переднему краю противника и его последующим рубежам 
обрушили удары штурмовики и бомбардировщики. При непрерывной поддержке с 
воздуха танкисты прорвали вражескую оборону у реки Друть и устремились вперед, 
вслед за авиационным огневым валом.
      Боевые порядки наших войск были надежно прикрыты истребителями. Летчики 6 
иак с честью выполнили поставленную задачу, не допускали вражеские 
бомбардировщики к танковым частям.
      В первый день операции наши штурмовики встретили организованное 
противодействие истребителей и наземных средств ПВО противника. Многие самолеты 
получали над целью по семь — десять прямых попаданий снарядов зенитной 
артиллерии. Несмотря на это, летчики добирались до своих аэродромов и 
производили посадку. Вот какими живучими были «илы». Инженернотехнический 
состав трудился круглосуточно, восстанавливая поврежденные машины.
      Несмотря на то что высота облачности не превышала 100 метров, а видимость 
— трех километров, «крылатые танки» наносили большие потери противнику. Группа 
старшего лейтенанта Оркина в составе двенадцати Ил2, действуя в сложных 
метеоусловиях и без прикрытия истребителей, точно в назначенное время 
разгромила артиллерийские и минометные батареи противника в районе поселков 
Святое Озеро и Хапаны, что в шести километрах от Рогачева.
      В ночь на 26 июня гитлеровское командование, учитывая быстрое продвижение 
наших танков, форсировавших реку Друть и вышедших на оперативный простор, 
начало отвод своих частей за Березину. Мы направили туда несколько групп Пе2 и 
Ил2 для ударов по вражеским колоннам и переправам. В тот день было сделано 
около трех тысяч самолетовылетов.
      Группы штурмовиков, ведомые капитанами Колесниковым и Давыдовым, старшим 
лейтенантом Гуровым и лейтенантом Фроловым, атаковали с интервалами в 
четырепять минут колонну автомашин и танков противника на дороге Жлобин — 
Бобруйск.
      Каждая четверка сделала три захода. В результате было уничтожено два 
танка, пятнадцать автомашин, до 100 солдат и офицеров, подавлен огонь шести 
зенитных орудий.
      По оценке командования 48й армии, наши штурмовики с задачей справились 
отлично. Экипажи наблюдали неско