в Курске и прославился в 
небе над родным городом. Я имею в виду Андрея Егоровича Боровых, тогда молодого,
 но уже опытного воздушного бойца.
      До сражения на Курской дуге Андрей воевал под Ржевом и Белым. Он не раз 
рассказывал друзьям об одной из своих схваток с врагом. В составе шестерки 
истребителей Боровых шел прикрывать наши танки в районе Зубцова. В воздухе 
появилось 18 немецких бомбардировщиков. Андрей смело ринулся на них и внезапной 
атакой сбил один «юнкерс». Второго свалил на землю его ведомый. Вся шестерка 
советских летчиков сражалась отважно и заставила остальные бомбардировщики 
повернуть та запад Но вскоре на наших] «ястребков» навалились 12 «мессеров». А 
у Боровых, как на грех, отказала пушка, на исходе были патроны в пулеметных 
лентах, кончалось горючее. В это время Андрей увидел, что три наших самолета 
подбиты, но и один из фашистских самолетов врезался в землю.
      Однако Боровых и двое его друзей продолжали отчаянный бой с одиннадцатые 
гитлеровцами. Только после того как вражеский снаряд разбил левый элерон его 
машины, он понял, что нужно уходить. Но как оторваться от фашистов, если они 
непрерывно атакуют?! И всетаки Боровых сумел их перехитрить. Когда те, 
измотанные виражами, отошли к линии фронта, чтобы затем перехватить наших 
летчиков и нанести по ним внезапный удар, Андрей и его друзья стремительно ушли 
в сторону расположения вражеских войск. А затем, уже другим маршрутом, они 
благополучно дошли до своего аэродрома. Этот вылет потребовал большого 
напряжения воли, мужества и мастерства от всех его участников, но особенно от 
Боровых. Он сумел спасти не только свою машину, но и вывести из пекла боевых 
друзей.
      Андрею Боровых памятны многие бои. Но дороже всех для него победы, 
одержанные в боях над родным Курском. Когда немцы бросили на город сотни 
бомбардировщиков, он атаковал их с особенным ожесточением, словно чувствовал, 
что снизу за ним с надеждой наблюдают отец, мать, все его земляки. В этом бою 
летчик уничтожил два неприятельских самолета Боровых пронесся на бреющем над 
улицей, где стоял его дом, и бросил вымпел с запиской, адресованной родным. 
Пехотинцы нашли это послание и передали его матери Андрея. Весточка от сына 
немного утешила ее. Ведь именно в тот день погиб под бомбами отец летчика — 
боец пожарной дружины Егор Боровых.
      В августе Андрею Егоровичу Боровых было присвоено звание Героя Советского 
Союза, а в 1945 году он стал дважды Героем. Мне приятно добавить к этому, что и 
поныне находится в крылатом строю генералполковник авиации А. Е. Боровых.
      …Наступила осень. Мы воевали в тех местах, где прошли мое детство и 
юность. Здесь я знал каждый населенный пункт и каждый раз сильно волновался, 
когда рассматривал карту со знакомыми названиями.
      Мы вели воздушную разведку в районе Киева, бомбили железнодорожные 
станции, чтобы не дать фашистам вывезти военные грузы и награбленное имущество, 
поддерживали свои наземные войска, захватившие плацдармы на правом берегу 
Днепра Одной из первых могучую реку форсировала севернее Киева 13я армия, 
которой командовал генерал Н. П. Пухов. Переправа там началась 22 сентября. 
Успешно преодолели водную преграду и войска 60й армии под командованием И. Д. 
Черняховского. Мы подтянули авиацию к новым рубежам и готовились к освобождению 
столицы Украины.
      Неожиданно поступило распоряжение: 13я и 60я армии передаются в состав 
Воронежского фронта, который стал называться 1м Украинским, наш получил 
наименование Белорусского. Нас, таким образом, подвинули вправо, и штаб 
переехал в Новозыбково.
      В октябре мы провели крупную операцию по форсированию Днепра в его 
среднем течении. В историю войны она вошла под названием Речицкой. Важную роль 
в обеспечении боевых действий наземных войск сыграла наша авиация особенно 
штурмовики. Наиболее эффективно их помощь проявилась при высадке пехоты на 
противоположном берегу и при закреплении ее на захваченных плацдармах.
      Когда освободили Речицу, решили использовать имевшийся там партизанский 
аэродром. Некоторым нашим летчикам он был хорошо знаком. В течение года, 
например, им пользовалась 271я дивизия ночных бомбардировщиков, которая 
обеспечивала народных мстителей всем необходимым. Этому соединению и отдали 
площадку.
      Но вскоре начальник передовой команды, выехавший в Речицу, доложил, что 
полоса непригодна для полетов.
      — Как непригодна?.. — усомнился я. — Ведь там десятки раз садились наши 
По2, причем ночью.
      Слетал туда сам. Гляжу — и не верю глазам. Передо мной — крохотная 
полянка, окаймленная кустарниками и лесом. Какими же героями были летчики, 
садившиеся здесь! Они ориентировались только по небольшим сигнальным кострам. 
Обмерив полосу, мы отказались от нее.
      Вспоминаются и другие случаи, показывающие мужество и находчивость 
авиаторов. Однажды ночью мне позвонил по телефону командир 271й дивизии 
полковник М. X. Борисенко.
      — Никак не пойму, в чем дело, летчик хороший, опытный, а вот уже шестой 
раз заходит на посадку и никак не может сесть. То подойдет к полосе с большим 
недолетом, то с перелетом…
      На По2 ведь не было радиостанции: с земли ничем не поможешь пилоту. А 
горючее у него, видимо, уже кончается. Ведь до Бобруйска, куда он летал, было 
далеко.
      — Не волнуйся, — успокоил я Борисенко. — Следите за ним, а после посадки 
сразу сообщите, что случилось.
      Через несколько минут раздался новый телефонный звонок. Комдив сообщил,