ников обиделся, что его не встретил, как он 
долго искал ночью штаб, дотошно и недоверчиво расспрашивал о принятых мерах по 
прикрытию войск. Его возмутило, что летчики дежурного звена не сидят в 
самолетах. Баранов объяснил: еще темно, а с рассветом они будут в воздухе. 
Масленников с досады только рукой махнул и уехал.
      С рассветом «ястребки» действительно взлетели. Когда появились «юнкерсы», 
они связали их боем и не допустили к станции Бологое.
      Я сообщил Баранову:
      — Командарм все это видел, за предусмотрительность и оперативность 
наградил тебя часами, — и подал ему подарок Масленникова. — А мне еще больший 
подарок достался. Посмотри, какую машину я получил!
      Через некоторое время снова появляются два фашистских самолета, и мы свою 
пару поднимаем в воздух. Взлетел старший летчик Н. Н. Морозов со своим ведомым. 
Мы были на аэродроме и наблюдали за ними. Наши истребители атаковали фашистов. 
Один из «юнкерсов» повернул назад, а другой пошел вдоль железной дороги, то и 
дело ныряя в облака. Наконец из облачности вывалился горящий самолет, из него 
на парашютах выбросились два человека. А наши истребители благополучно сели. 
«Ну вот, лиха беда начало, — подумал я. — Первого сбили».
      Подходит Морозов и докладывает:
      — Товарищ командир, кажется, я сбил свой самолет.
      Я был поражен:
      — Как так свой? Вы гонялись за «юнкерсом».
      — Так уж получилось. Когда мы вдвоем взяли его в клещи, он метнулся в 
облака. Мы за ним вверх, а он — снова вниз. Я тогда скомандовал своему 
напарнику: оставайся наверху, а я буду ждать внизу, чтобы немедленно атаковать, 
когда он вынырнет. Идем от Бологое в направлении на Москву. И вдруг из облаков 
прямо передо мной вывалился самолет, я мгновенно нажал гашетку, удар был точным.
 А потом смотрю, это же наш…
      Я сел в автомобиль и помчался к месту падения сбитой машины. 
Действительно, самолет оказался нашим. Летел в Ленинград, и вот его сбили. 
Правда, все члены экипажа спаслись на парашютах. А «юнкерс» ушел.
      Как поступить с провинившимся летчиком? Я сам наблюдал за боем. Морозов 
рассказал правду. Но что делать? Подняли на ноги службу оповещения: почему не 
было предупреждения о пролете своего самолета? Со всеми летчиками провели 
занятия, изучили силуэты. А все же как быть с Морозовым? Хотя он и совершил 
преступление, но не умышленно. Зачем такого парня травмировать? И я решил 
обойтись без взыскания, поскольку ошибку он допустил в первом бою.
      18 июля счет сбитым вражеским самолетам открыл летчик 2й эскадрильи 
комсомолец младший лейтенант М. Л. Юхимович. Находясь на дежурстве, он сидел в 
кабине «чайки» (так называли истребитель И153 конструкции Н. Н. Поликарпова) и 
ждал команды на вылет. И вдруг увидел: воздух прочертила зеленая ракета. Быстро 
запущен мотор. Секунды… и истребитель пошел на взлет.
      Поднявшись в воздух, Юхимович осмотрелся и стал набирать высоту. Вскоре 
вдали он заметил самолет, летевший на малой высоте на югозапад. «Юнкерс88», — 
определил летчик. — Надо атаковать». Но скорость «чайки» невелика, и сближение 
происходило не так быстро, как хотелось бы. Оказавшись совсем близко от 
вражеской машины, Юхимович отчетливо рассмотрел тевтонские кресты на ее крыльях.
 Подумал: «Почему же молчит вражеский стрелок? Не заметил? Или, быть может, 
решил с предельно короткой дальности полоснуть из пулемета по „чайке“…» А 
подрагивающее перекрестие прицела уже легло на правый мотор «юнкерса», палец 
вдавил упругую гашетку. Дал для верности очередь подлиннее. Повторной атаки не 
потребовалось: самолет противника сразу загорелся и круто пошел на землю.
      В отличном настроении Юхимович вернулся на свой аэродром. А сюда уже 
сообщили о сбитом вражеском бомбардировщике, поздравили летчиков части с добрым 
почином.
      В последующие дни обстановка в полку неожиданно осложнилась: получив в 
одном из боев ранение, командир попал в госпиталь. Пришлось принимать 
экстренные меры. Я попросил штаб ВВС прислать новых командира и начальника 
штаба полка. Вскоре самолетом прибыли майоры А. П. Юдаков и П. С. Киселев. Оба 
имели опыт воздушных боев на ХалхинГоле. Они нашли верный подход к людям, 
используя силу командирского и партийного влияния.
      В боевом коллективе полка всегда ведущую роль играли коммунисты. Еще в 
1919 году, когда было трудно, легендарный герой гражданской войны И. У. Павлов 
говорил: «Мы, коммунисты, будем драться до последнего!» Иван Ульянович прошел 
всю гражданскую войну. Эстафету боевых подвигов пронес через всю свою жизнь 
другой выдающийся летчик В. П. Чкалов. Те, кто служил вместе с Валерием 
Павловичем, помнили его слова: «Нас воспитала партия, и ей мы обязаны всеми 
своими успехами».
      При решении всех боевых задач командование полка опиралось на коммунистов 
и комсомольцев. Партийное собрание обсудило доклад командира части. Были 
определены причины, повлекшие за собой случай с Морозовым: недостаточное знание 
противника, плохая организация боевых действий. И сделан вывод о необходимости 
более тщательно изучать тактику врага, характерные отличительные особенности и 
данные немецких самолетов. Разборы и беседы стали проводиться сразу же по 
возвращении летчиков с заданий. На занятиях подробно анализировались результаты 
боев, вырабатывались тактические приемы. Командиры усилили контроль за 
подготовкой летчиков к вылетам на разведку и прикрытие войск.
      Отчетливо помню день 23 июля, проведенный в 29м полку. Нам было поручено 
нанести удар по станции Новосокольники, где разгружались гитлеровские части, 
прибывшие на усиление группы армий «Центр». Туда мы и направили пятерку Пе2 в 
сопровождении шестерки истребит