командующий ВВС первым делом 
поинтересовался, как мы долетели. Я рассказал, что маршрут прошли стремительно, 
нигде не задержались…
      — Тото я весь день никак не мог вас поймать, — говорит Жигарев. — Куда 
ни позвоню, везде отвечают: улетели. Вот и решил искать на конечной остановке. 
Сейчас же вылетай в Москву, в штаб ВВС. Получишь задачу.
      Ночью один из трех самолетов Ли2, которые нам выделили на время перелета,
 взял курс на столицу. Командира экипажа я предупредил:
      — Очевидно, придется немедленно возвращаться, будьте готовы.
      И вот уже с высоты угадывается Москва. Заходим на посадку. В автомобиле 
по затемненным улицам добираемся до штаба ВВС. Командующий принял меня сразу. 
Он рассказал об обстановке и поставил задачу, сосредоточить полки на аэродромах 
в районе Бологое. Там будет выгружаться 29я общевойсковая армия. Нашей 
авиадивизии пред стоит прикрывать места выгрузки, а потом взаимодействовать с 
этой армией. Прикрытие — дело истребителей, а задачи для бомбардировщиков будем 
получать из Москвы.
      Побеседовали мы, вспомнили академию, где вместе учились, службу на 
Дальнем Востоке. Я спросил: так ли мы воюем, как учились? Он ответил:
      — Не совсем. Мы рассчитывали не на такую обстановку. Сейчас главное — 
изучить тактику противника, воевать с учетом его сильных и слабых сторон. 
Зайдите в оперативный отдел, там получите информацию. Для вас выделят площадки, 
тыловые части — и воюйте, — дружески напутствовал меня Жигарев.
      В штабе ВВС мне назвали аэродромный узел Домославль. На нем уже 
располагались части дальнебомбардировочной авиации. Вместе с ними должны 
разместиться полки нашей дивизии. Обеспечивать полеты будут имеющиеся там 
тыловые подразделения, так как наши технические базы находились еще в дороге.
      На рассвете приехал на аэродром, где меня ждал Ли2. По пути все время 
думал: как будут садиться истребители на незнакомые фронтовые площадки, и 
вообще, как мы начнем воевать? Ведь боевою опыта у меня и у летчиков совсем нет.
 Решил лично осмотреть те места, куда предстояло перелетать дивизии, и хоть 
немножко познакомиться с обстановкой.
      Сообщил по телефону начальнику штаба Баранову, что буду примерно часам к 
8 утра, приказал ему из двух наших полков сделать четыре, в каждом по 30 
самолетов вместо 60. 29й истребительный делился на два и 37й бомбардировочный 
— тоже.
      Я вез с собой директиву о переходе на новую структуру. Подумал: пока 
Баранов с командирами частей будут распределять летчиков, успею слетать в район 
Бологое. Правда, беспокоило, что транспортный самолет могут не подпустить к 
прифронтовой зоне истребители противника. Но командир экипажа Ли2 заверил: все 
будет в порядке — на бреющем пройдем незаметно. Я и в штаб не сообщил, что лечу 
к месту нового базирования. Облетели мы все аэродромы. И это оказалось весьма 
полезным. Я убедился в высокой боеготовности частей дальнебомбардировочной 
авиации: все площадки были замаскированы, боевая техника укрыта в лесу, 
посадочные знаки заложены травой. Только при приеме самолетов их открывали, 
чтобы можно было увидеть с воздуха. Отметил и характерные ориентиры на подходах 
к аэродромам, узнал, что фашистские разведчики и бомбардировщики частые «гости» 
в этом районе.
      К 8 часам утра 6 июля наш Ли2 вернулся в дивизию. Штаб и летный состав 
уже подготовились к старту. Я рассказал об аэродромах, охарактеризовал подходы, 
проверил, как проложены маршруты. Убедившись, что все в порядке, вылетел с 
первой эскадрильей истребителей к фронту. На душе было тревожно: что, если во 
время посадки появится противник? Придется с ходу вступить в бой! Хотя действия 
на этот случай с летчиками проработаны, но все же… Какой она будет, первая 
встреча с врагом?
      Пришли, сели на аэродром Домославль, и вдруг вижу два «юнкерса». Их же 
сбить надо, а у нас горючего ни на одном истребителе нет. Сейчас они будут 
бомбить или из пушек обстреливать наши самолеты. Беспомощное положение! Я 
метался по аэродрому, кричал:
      — Подавай горючее, заправляй!
      Но «юнкерсы» развернулись и ушли на запад.
      Мы быстро подготовили к вылету все самолеты, определили дежурное звено, 
остальные истребители замаскировали.
      Наши наземные войска отражали в начале июля атаки противника на рубежах 
рек Великая, Западная Двина, верховье Днепра. Некоторая стабильность линии 
фронта сохранялась до 10 июля, затем гитлеровцы снова перешли в наступление. 
Началось Смоленское сражение. Танковые группы врага стремились рассечь войска 
Западного фронта на части, окружить наши силы, оборонявшие Смоленск, овладеть 
городом.
      Находившаяся на стыке Западного и СевероЗападного фронтов 22я армия 
сдерживала танковые части противника, нацелившиеся на Великие Луки. В ее тылу 
выгружалась 29я армия. В Краткой истории Великой Отечественной войны об этом 
сказано так: «В период боев на подступах к Смоленску Ставка начала укреплять 
Западный фронт свежими резервами. В его тылу она развернула новый эшелон 
резервных армий (29, 30, 24, 28, 31 и 32я). Эти войска получили задачу 
подготовиться к упорной обороне рубежа Старая Русса, Брянск»1 .
      Задачу прикрытия пунктов выгрузки 29й армии мы возложили на 29й 
истребительный полк, имевший 32 самолета. В районе аэродрома истребителей 
базировался и штаб дивизии. Патрулирование в прифронтовом районе не 
удовлетворяло летчиков. Все рвались в самое пекло. Летчики говорили:
      — Хотим драться, а не утюжить воздух!
      В Домославле находился 37й бомбардировочный полк. На усилени