ардировщиков. Сначала летчики на Ил2 
попробовали действовать с бреющего полета, но с малой высоты можно было 
применять только бомбы с замедлением, что снижало эффективность ударов. Тогда 
Тимофей Тимофеевич поручил мне отработать в 228й штурмовой дивизии методы 
бомбометания с высоты 800 — 1000 м и пикирования с углом до тридцати пяти 
градусов. Для этого 228 шад, которой командовал полковник В. С. Степичев, была 
отведена на аэродромный узел Урюпинск, в район Борисоглебска. Первые же полеты 
на бомбометание с пикирования под углом 30 — 35° насторожили нас. Самолет в 
таком крутом пике подвергался резким перегрузкам, на которые он не был 
рассчитан. Тогда мы решили уменьшить угол в два раза, установить его в 10 — 15 
градусов. Оказалось, что при таком пикировании и бомбометание эффективнее. Да и 
после сбрасывания бомб можно еще обстрелять цели из пушек. За неделю 
интенсивных испытаний мы отработали атаки штурмовиков с круга и написали 
инструкцию. Она была утверждена командующим, и после этого штурмовики 8й армии 
бомбили с большим эффектом.
      Но мы еще чувствовали себя в долгу перед наземными войсками. Не могли 
авиаторы в полной мере помочь им в июле 1942 года, в дни тяжелых боев на Дону. 
Уже в начале месяца передовые части немецкофашистских армий нанесли удар во 
фланг и тыл ЮгоЗападного фронта и к 10 июля вышли в большую излучину Дона в 
районе Кантемировка, Боковская, Морозовск, Миллерово. На севере и на юге войска 
нашего фронта вынуждены были отходить на левый берег реки. А сталинградское 
направление оказалось слабо прикрытым. В эту брешь нацелились фашистские 
дивизии. По решению Ставки Верховного Главнокомандования в большую излучину 
Дона перед Сталинградом выдвигались две армии — 62я и 64я.
      Чтобы усилить помощь с воздуха этим армиям и улучшить взаимодействие с 
ними, командующий приказал мне срочно побывать на их командных пунктах. Как 
туда быстрее добраться? Конечно, на По2. Правда, фашистские истребители 
буквально охотились за этими самолетами в воздухе. Потому нужно было глядеть в 
оба: как появится «мессершмитт», немедленно укрываться в овраг, чтобы не 
попасть под обстрел. Но не всегда это удавалось. Несколько командиров было 
убито.
      И на этот раз, пережив несколько тревожных минут при встрече с 
«мессерами», я добрался до Калача Донского. Оттуда на автомашине предстояло 
ехать дальше. Командный пункт 62й армии располагался в хуторе Перелазовский. 
Штаб и средства управления были так искусно замаскированы, что их с трудом 
удалось найти. Я рассказал командарму генералу В. Я. Колпакчи о своих поисках 
КП, заметил, что раз его на земле не видно, значит, с воздуха немцы тем более 
не обнаружат. Он ввел меня в курс дела, ознакомил с обстановкой, объяснил, где 
авиации необходимо немедленно ударить, чтобы задержать противника. Разведчики 
полу чили задание выявить расположение вражеских артиллерии, танков, резервов.
      Я доложил командарму о возможностях авиачастей, выделенных для поддержки 
62й армии. Мы обо веем договорились. Тут же по радио передал в дивизии первые 
приказания, доложил генералу Хрюкину о полученных заданиях и начале действий.
      «Теперь можно и гостей встречать», — сказал Колпакчи. Дело в том, что к 
15 часам к нему должны были прибыть заместитель командующего фронтом и член 
Военного совета. В такой сложной обстановке приезд начальников не мог не 
беспокоить командарма. Бой идет близко. Генерал Колпакчи докладывал обстановку 
и решения прибывшим генералам, когда зашумел репродуктор и послышался голос 
штурмана, передававшего результаты воздушной разведки. Нужно напрягать слух и 
внимание, чтобы разобрать слова доклада. Это и вывело из равновесия заместителя 
командующего фронтом.
      — Что за передача, ничего не разберешь! — возмутился он.
      Ему доложили, что офицер штаба все записал. Пикирующие бомбардировщики 
находятся в воздухе и ждут указаний.
      — Плохо! Посадить сюда, — указал он на пашню, — командира, пусть доложит 
и получит задание.
      Я объяснил, что здесь площадки нет и средств тоже, летчик произвести 
посадку не сможет.
      — Как это он не сядет? За невыполнение приказа под суд!
      Тут вмешался член Военного совета, послал меня на радиостанцию ставить 
задачу; за время моего отсутствия, очевидно, состоялся разговор, после которого 
в управление полетами заместитель командующего фронтом больше не вмешивался. 
Этот факт еще раз показал, что требование не допускать неправильного 
использования авиации было не лишним.
      Окруженные части 62й армии сражались упорно и стойко, прорвали кольцо и 
соединились со своими войсками. Армия здесь дралась весь июль и первую 
пятидневку августа. Потом с боями медленно отходила в направлении Калач Донской.

      Левее нее сражались бойцы 64й армии под командованием генерала М. С. 
Шумилова. Изматывая и обескровливая врага, наши части на этом участке с боями 
отходили на нижнее течение Дона в направлении Мышкова.
      На стыке этих двух армий у Калача сосредоточивалась 4я танковая армия. 
Там она формировалась и там же теперь наносила контрудары. Авиация должна была 
содействовать их успеху и прикрывать переправы.
      Для управления истребителями была поставлена станция наведения в районе 
переправы Калач Донской. Вверх по течению Дона в трехчетырех километрах от 
расположения КП фронта действовал крупный узел связи. А я со своей 
радиостанцией кочевал вокруг переправы и наводил истребителей, вызывал их с 
аэродромов при появлении «юнкерсов» и «хейнкелей», которые пытались бомбить 
мосты и сосредоточение 4й танковой армии. Данные о приближении самолетов 
противника мы получали от постов ВНО