мы встретили назойливую «раму». Заметив 
нас, вражеский летчик попытался улизнуть от удара Только благодаря умелому 
сочетанию огня и маневра, соблюдению каждым своего места в боевом порядке нам 
удалось зажать ФВ189 в клещи и уничтожить.
      Эскадрилья Героя Советского Союза М. И. Румянцева по праву считалась у 
нас лучшей. Она нанесла врагу большой урон в живой силе и технике, не имела 
потерь за время наступления. Участник слета гвардии капитан Румянцев поделился 
опытом боевой работы. Он подробно рассказал о приемах обработки переднего края 
противника, о том, как лучше отыскивать цели.
      Содержательным было выступление гвардии капитана С. К. Хрюкина, 
совершившего более 160 боевых вылетов. Он посвятил его противозенитному маневру 
и действиям Ил2 над полем боя.
      На протяжении летних боев 1944 года чувствительные удары по вражескому 
логову наносили «охотники» — лучшие из лучших летчиков штурмовой авиации. 
«Охотясь» над вражеской территорией, они атаковывали железнодорожные эшелоны, 
артиллерийские позиции, колонны войск на шоссейных дорогах.
      О методах и тактических приемах «охотника» ярко и поучительно рассказал 
гвардии капитан М. И. Кучинский. Со своими напарниками он за один вылет 
уничтожил три минометные батареи противника.
      Организации ударов, работе над целью мелких групп посвятили свои 
выступления Герой Советского Союза Ф. Б. Бубликов и опытный штурмовик А. Ф. 
Кожеванов. Они рассказали о подготовке к вылету, о том, как ведут группы к цели 
и уходят от нее, о взаимодействии с истребителями прикрытия.
      Слет бывалых воинов многому научил воздушных бойцов. Крупицы ценного 
опыта, собранные воедино, стали достоянием всех летчиков армии. Они помогли 
повысить мастерство, лучше использовать грозную технику, для того чтобы разить 
врага наверняка.
      Перед самым началом операции у нас возникла большая тревога. Г. К. Жуков 
стал беспокоиться, как бы впустую не израсходовать боекомплект на 
артиллерийскую и авиационную подготовку перед атакой. Я уже упоминал о том, что 
однажды наши летчики заметили отход противника из первой линии траншей. Георгий 
Константинович опасался, как бы гитлеровцы не ушли из нее перед авиационной и 
артиллерийской подготовкой. Вдруг мы будем бить по брошенным окопам? А когда 
наши войска двинутся в атаку, противник встретит их губительным огнем. 
Командующий хотел точно знать, не готовит ли противник такой маневр. Жуков знал 
коварство врага и не хотел рисковать.
      Он потребовал от войск переднего края «смотреть в оба». Командиры каждый 
день докладывали, что предпринимает противник. Отхода гитлеровцев они не 
наблюдали. Жуков сказал:
      — Противник же не дурак, он заранее не выскажет своего намерения, а перед 
нашей артподготовкой возьмет и отведет войска Для этого ему нужно полчаса. А 
может быть, и отвел уже, а держит только дежурные огневые средства. Одним 
словом, авиация должна дать ответ: заняты передовые траншеи или нет?
      Для нас это была сложная задача. Как определить с высоты полета, в каких 
траншеях находятся гитлеровцы, а какие оставили? Стали думать, что делать. И 
пришли к выводу: надо послать штурмовики, чтобы они на бреющем полете пролетели 
вдоль переднего края и постарались все разглядеть.
      Мне пришла в голову и такая мысль: мы обычно наблюдали, как немцы 
выбрасывали из окопов консервные банки и другие упаковки. И если они долго 
находились в обороне, перед брустверами вырастали целые горы отходов. Вот и в 
этот раз я сказал разведчику.
      — Посмотри, есть мусор или нет…
      По возвращении из полета тот доложил: у первых траншей мусор есть, перед 
последующими — ничего не видно. Очевидно, противник здесь только обживается.
      Так и я решил. О результатах наблюдений мы каждый раз докладывали 
непосредственно Г. К. Жукову.
      Для разведки траншей мы отобрали самых подготовленных, вдумчивых, знающих 
летчиковштурмовиков. Во вторую кабину «ила» сажали наблюдателя. Он мог и 
фотографировать: вместо пулеметов у него были фотоаппараты.
      В результате многочисленных полетов сделали вывод: противник не 
собирается оставлять первых траншей. Но беспокойство не проходило: если 
ошибемся, то на нас ляжет главная ответственность за бесполезную трату 
боеприпасов, кровопролитные бои, а может быть, даже и за неудачу. С волнением 
ждали мы начала атаки.
      Было ясно, что немецкофашистское командование, ожидая нашего наступления 
в Польше, к январю 1945 года создало между Вислой и Одером мощную 
оборонительную систему. Она состояла из семи укрепленных рубежей и большого 
количества отсечных полос. Общая глубина ее достигала 600 километров. На севере 
эта система соединялась с мощными укрепленными районами, созданными в Восточной 
Пруссии и по берегам рек Нарев и Варта, а на юге упиралась в труднодоступные 
хребты Карпат.
      Замысел нашей операции мне очень нравился: в нем чувствовались смелость и 
решительность. В прорыв вводились крупные подвижные силы, большая роль 
отводилась авиации.
      Особенно важно было воспрепятствовать переброске резервов противника 
через Вислу и Варту. Как известно, Висла от Сандомира до Варшавы к Модлину 
течет на север, а затем поворачивает на запад.
      Здесь по ней и проходила разграничительная линия между 1м и 2м 
Белорусскими фронтами. Войска нашего соседа справа развертывали наступление 
немного позже, чем мы. Поэтому противник мог через Вислу ударить нам во фланг. 
Чтобы этого не случилось, мы до