С винтовкой наготове боец встал и подошел к краю поля.

- Что ж ты собирался делать, если бы я тебя не окликнул?

- А стрелял бы... Теперь этих десантов немцы везде понабросали.

- Да ты что, какие десанты?

- Люди говорят.

- Больше слухов, чем правды. Ты что здесь делаешь?

- Линию связи снимаю.

- Один?

- Один.

- А питаешься как?

- Оставили мне.

- Где же твой продсклад?

- Там, в кукурузе. Может, голодные? У меня консервы есть, хлеб.

- Нет, спасибо. Вот подожду, пока солнце повыше поднимется, и полечу домой.

- Тогда пожалуйста. А мне нужно сматывать провода. Он еще раз окинул меня 
внимательным взглядом и пошел в кукурузу за катушкой. Снимая линию, связист 
изредка посматривал в мою сторону. Я ходил возле самолета и думал: смелый, 
сообразительный боец, таких приятно видеть. Приземлись здесь немецкий самолет - 

связист не дал бы ему взлететь. Выходит - и один в поле воин.

Утренний туман рассеялся, и я возвратился в Котовск. Едва успел спрыгнуть на 
землю, как подкатил бензозаправщик. Мой новый техник - крепыш и балагур 
Григорий 
Чувашкин - принялся готовить самолет к вылету. Я положил под крыло парашют, 
снял 
шлемофон и с наслаждением посмотрел в чистое голубое небо. В этот момент 
послышался нарастающий гул моторов. С запада к нашему аэродрому шла большая 
группа вражеских самолетов.

- Уезжай отсюда! - крикнул я шоферу бензозаправщика.

Тот спокойно вышел из кабины, недоумевающе посмотрел на меня, но, вскинув 
голову, сообразил, в чем дело, и быстро сел за руль. Подминая кукурузу, его 
машина помчалась прочь с аэродрома. А на место бензозаправщика, как назло, 
подъехал грузовик с бомбами. "Юнкерсы" в это время уже разворачивались, чтобы 
накрыть весь наш ряд самолетов. Что будет, если в машину попадет бомба?

Увидев вражеские самолеты, шофер бросил грузовик и помчался к щелям. Чувашкин 
тоже был уже там и во все горло звал меня. Но мне почему-то показалось 
противным 
прятаться от врага. Схватив винтовку, я зарядил ее и открыл по пикирующим 
"юнкерсам" огонь. На аэродром уже сыпались мелкие осколочные бомбы, так 
называемые "лягушки".

Вот свалился в пике последний бомбардировщик. От него отделилось несколько 
черных точек. Увеличиваясь в размерах, они летели прямо на меня. Мелькнула 
мысль: укрыться. Но "юнкерc" спикировал так низко, что я не успел бы отбежать 
от 
машины. Застыв у своего МИГа, рядом с грузовиком-бомбовозом, я стал ждать, что 
будет. Мною овладело какое-то безразличие, а может быть, даже презрение к 
смерти.

"Юнкере" с ревом пронесся над головой, с набором высоты ушел от аэродрома, а я 
стоял и ждал взрывов. Прошла секунда, другая, а в воздухе по-прежнему висела 
тишина.

Я не выдержал, шагнул вперед и увидел вокруг множество неразорвавшихся бомбочек.


Подошли Чувашкин и шофер бомбовоза. Покинув укрытия, возвращались сюда и другие 

авиаторы.

Мне нужно было идти на КП доложить о результатах разведки, которые уже