внимание: подъезжают машины, торопятся сюда люди.

Низко над аэродромом проносятся два МИГа. Узнаю машины Дьяченко и Лукашевича. 
Помахал им, чтобы летели домой, - они взяли курс на Маяки.

Командир части, увидев меня нераненого, приказывает "убрать с поля" самолет и 
уезжает. Я тащусь за своим МИГом, взятым на буксир грузовиком, присматриваюсь к 

повреждениям, пытаюсь установить, что же произошло со мной в воздухе. 
Становится 
понятной исключительная, неповторимая, еще одна боевая ситуация.

Осколки зенитного снаряда попали в воздухозаборный коллектор, газы от взрыва 
всосал мотор и задохнулся на несколько секунд. Да, это было мгновение, а мне 
оно 
показалось таким долгим - столько за эти секунды я успел увидеть кругом и 
вспомнить.

Повреждение было пустяковое - все осколки пошли в колесо шасси, не задев мотора.


Техники с удивлением поглядывали на меня и на мой самолет.

- Да! Повезло же тебе! Видно, ты в рубашке родился.

- Иди отдыхай! Завтра все дырки заделаем, - сказал инженер.

Я пошел на КП и попросил командира части сообщить в наш полк о результатах 
боевого вылета и о причине моей вынужденной посадки в Котовске. В частности, я 
хотел доложить, что потерял два СУ-2.

- Один, - поправил меня командир бомбардировочного полка.

- Нет, два, - возразил я. - Сам видел: один, сбитый зениткой, упал, второй сел 
на пшеничном поле у самых дорог.

- Те, что сели в пшеницу, прилетели, - весело отозвался офицер штаба.

- Как же они вырвались оттуда? - удивился я.

- Смелость и находчивость их выручили, - пояснил с улыбкой командир полка. - 
Как 
только сели, сразу бросились к мотору - выяснить, почему он остановился. 
Оказалось, что пуля перебила трубку и в мотор перестал поступать бензин. 
Летчики 
достали из бортовой сумки кусок дюрита, обернули им трубку, закрепили 
проволокой 
и, пока бежали к ним немцы, успели взлететь. Запасливый штурман спас. Вот так-
то.

Я живо представил себе пшеничное поле, людей у поврежденного самолета, бегущих 
фашистов. Каким мужеством, какой волей должен был обладать экипаж, чтобы под 
носом у врага лечить свою раненую машину, а потом дерзко вырваться из лап 
смерти.

- Пойдем с нами ужинать, гость, - предложил командир полка.

- Вынужденный гость.

- Бывает. Мы соседи! - В голосе командира чувствовалось удовлетворение тем, что 

бомбардировщики выполнили свое задание.

Я был рад за этот вылет, за бомбардировщиков, за свое звено и такой удачный 
разрыв зенитного снаряда подо мной.

Как ни хорошо в гостях, а дома лучше. И угостили меня, и дали постель, и 
покормили утром, когда я поднялся вместе со всеми летчиками, чтобы отправиться 
на аэродром, - все было как положено. Но мне очень хотелось в родной полк. Там 
друзья, там своя, не похожая какими-то чертами на здешнюю жизнь.

Да, не похожая. Мне интересно было отмечать про себя отличие их порядков от 
наших. Когда мы с командиром полка вошли в столовую, там находилось уже много 
людей. Одни вставали, другие садились. Летчики сидели перед неубранной посудой 
и 
ждали, когда к ним подойдет официантка. Командир прошел к своему столу, и этого 

никто как будто не заметил. В столовой стоял шум голосов и звон посуды.

У нас ужин проходит совсем иначе - как в настоящем фронтовом полку. Вечером