преследования "мессеров". Они поочередно заходили сзади и стреляли. Наш 
истребитель маневрировал, и вражеские трассы летели мимо. Это, видимо, до конца 

распалило врагов: они стали брать И-16 в "клещи". Но и теперь наш истребитель 
успевал уклоняться от прицельного огня.

Дубинин уже летел над нашей, неоккупированной территорией, земля помогала ему 
защищаться от врагов. Он льнул к ней все ближе и ближе. Однако в полете есть 
предел такой близости. Как раз в тот момент, когда один из "мессершмиттов", 
выйдя вперед, атаковал Дубинина в лоб, его самолет на большой скорости задел за 

скирду сена и сделал сальто. А "мессершмитт" врезался в нашего истребителя. 
Дубинина с кусками оторванных привязных ремней выбросило из кабины.

И вспыхнули факелом два истребителя. Немцу не повезло: он сгорел в обломках 
своей машины. Дубинина крестьяне доставили в больницу и рассказали о том, что 
произошло.

А в это время мы ожидали сведений о погоде над Молдавией.

Когда туман рассеялся, командир полка повел шестерку штурмовать вражеские 
войска.

И вот мы над целью. Колонна вражеских войск растянулась на несколько километров.
 
Над нею летает "хеншель-126". Иванов с ходу атакует его и сбивает. Вражеский 
корректировщик не успел даже сманеврировать.

Кто-то из наших летчиков устремляется за горящим "хеншелем" и открывает огонь. 
К 
чему это? Дальнейшее еще больше удивляет: наш истребитель подходит почти 
вплотную к вражескому корректировщику. Они вот-вот столкнутся. Летчик резко 
отворачивает самолет, но он, как норовистый конь, выходит из повиновения и, 
перевернувшись, врезается в землю. Чуть подальше падает и "хеншель".

По номеру машины определяю: погиб Семенов. Какая нелепая смерть!

Командир полка заводит группу для штурмовки вражеской колонны. Я осматриваюсь и 

выбираю цель - продолговатую крытую автомашину, на которой нарисован 
опознавательный знак для немецкой авиации. Прицеливаюсь и бросаю бомбы. Потом 
делаю еще один заход. С ненавистью жму на гашетки. Хочется снизиться и винтом 
рубить головы гитлеровских захватчиков.

А из головы не выходят мысли о Семенове. Почему-то вспомнился наш первый 
совместный полет, когда его МИГ вдруг задымил и я решил, что его подбили.

"Ты что, винт не облегчил?" - спросил я тогда на аэродроме. "Да, не облегчил...
"

Ответ Семенова показался мне странным. Почему летчик не сделал того, что было 
обязательным? Ведь это элементарное правило эксплуатации мотора! На этот раз 
его 
небрежность оказалась роковой. Он слишком резко рванул вверх машину, идущую на 
малой скорости, и она, естественно, не смогла взмыть после такого рывка.

Нечто подобное произошло и с инспектором полка Куриловым. Этот отличный летчик 
допустил непростительную небрежность: на малой скорости резко переложил машину 
на крыло, и она, сорвавшись в штопор, врезалась в землю.

Кажется, каждому хорошо известно, что МИГ-3 очень строгая в управлении машина и 

не терпит резких эволюции на малой скорости. Почему же Семенов забыл эту 
прописную истину? Да, видимо, не все наши товарищи в совершенстве овладели 
новым 
истребителем. Вот и расплачиваемся за свое неумение.

Вражеская колонна заметно поредела. На дороге пылали десятки автомашин. Но мы 
слишком увлеклись штурмовкой. Вот-вот могли появиться истребители противника. 
Перед каждым очередным заходом я с опаской поглядываю на большое облако, 
надвигающееся с юго-запада. Из-за него очень удобно нападать.

Вот и они. Идут большой группой. Обстановка меняется. Надо вступать в бой, надо,
 
обороняясь, уходить... Схватка сразу расчленяется на несколько очагов. Я, 
почему-
то один, закружил с четверкой "мессеров" на горизонтальных виражах. Облака не 
дают перейти на вертикаль. Задний из них вот-вот попадет в мой прицел. Я 
сколько 
могу подворачиваю нос своего МИГа, дожимаю еще хотя бы на несколько сантиметров,