"Крючками" товарищи в шутку называли придуманные или как-то измененные мной 
фигуры высшего пилотажа, которые я применял в учебных воздушных боях. Начальник 

курсов, заместитель командира нашего полка Жизневский, был сторонником 
пилотирования "академичного", спокойненького и настороженно относился ко всяким 

новшествам. Он сам летал без "огонька" и у других всячески старался его 
погасить.

"Сядет на МИГ..." Что это значит? Ах, вот оно что! Из огромных белых ящиков 
вылупливались, как из скорлупы цыплята, новенькие, чистенькие светло-зеленые 
истребители.

Что говорить, появление на аэродроме самолетов новой конструкции - незаурядное 
событие в жизни летчиков. Мы бросились к ящикам.

В это время в небе послышался прерывистый гул. Все запрокинули головы.

Незнакомый самолет шел на большой высоте.

- Немецкий разведчик!

- "Юнкере"!

- Да он не один! С ним "мессершмитты"!

Действительно, вокруг двухмоторного бомбардировщика с ромбовидными крыльями 
кружилась четверка истребителей. Все они возвращались на запад с нашей 
территории строго через Бельцы,

"Юнкере"... Это слово я впервые услышал, когда был еще мальчиком. Теперь, когда 
мы 
все смотрели вверх, где был виден в синеве "юнкерc", мне вспомнилась первая 
встреча с ним...

В один из сентябрьских дней в небе над Новосибирском вдруг появился самолет. 
Изумляя старых и малых, он сделал несколько кругов и приземлился на военном 
плацу. Весь город повалил туда. Мы, мальчишки, обладая таким преимуществом 
перед 
взрослыми, как быстрые босые ноги, примчались к плацу первыми и, хотя у 
самолета 
уже стояла охрана, кое-как протиснулись к нему. Я робко притронулся к холодному 

крылу машины и вдохнул незнакомый теплый маслянистый запах, струившийся от 
мотора. Как знать, может быть, именно ощущения тех счастливых минут 
предопределили мое будущее. На митинге, состоявшемся возле самолета, люди 
говорили о создании советского воздушного флота, о защите Родины. Тогда-то и 
услышал я слово "юнкерc". Оказалось, что стоявшая перед нами машина была 
куплена 
в Германии на средства, собранные сибиряками, у фирмы "Юнкере" и совершала 
агитрейс по нашим городам. Слово "юнкерc" звучало тогда для меня загадочно и 
приятно, оно звало к знаниям. Самолет, носивший это название, зародил во мне 
крылатую мечту. Я старался хорошо учиться в школе, в фабзавуче, усиленно 
занимался спортом, чтобы поступить в авиашколу... Захваченный романтикой 
героической профессии, я, как и тысячи моих ровесников, взлетел в бескрайнее 
манящее небо. Теперь, в майский день 1941 года, я увидел силуэт "юнкерса" - 
вражеского бомбардировщика. Его прерывистый тяжелый гул, от которого родное 
небо 
вдруг словно стало чужим, заставил меня сжать кулаки.

- Это фашистский, товарищ майор? - спросил посерьезневший Костя Миронов.

- А чей же! - ответил командир полка. - Уже не первый. Ведут разведку, 
фотографируют.

"Почему же нет сигнала тревоги? - подумал я. - Почему наши не преследуют его?" 
А 
вслух сказал:

- Был бы здесь самолет, я бы его, гада, сейчас сфотографировал!

- Он уже над Прутом, - со вздохом отозвался Иванов. - Чтобы перехватить такого, 

нужен самолет порезвее И-16. Да и не разрешают их сбивать.

Последние слова командира вызвали у нас недоумение.

- Как же так? Почему не имеем права сбивать, если они летают над нашей 
территорией?