вдали от всех опасностей!

Узнаю, что эскадрилья Фигичева улетела дальше, чтобы сдать, наконец, самолеты в 

мастерские. За ней должна была следовать группа Комосы. Но после гибели Супруна 

его боевые друзья остались пока здесь.

Подходим с Чувашкиным к ним, молча пожимаем руки. Спрашиваю:

- Где могила Супруна?

Он еще в морге. Сегодня похороны, Надо подождать, пока прибудет весь полк, - 
говорю я.

Комиссар эскадрильи собирается сегодня похоронить. Передайте ему, что машины 
прибудут ночью. Летчики рассказывают, как погиб Супрун. На взлете у его 
старенького МИГа отказал мотор. За спиной летчика сидел инженер Копылов. Он 
случайно остался жив. Получил лишь несколько царапин.

- Покрышкин! А где ты эту "зебру" взял? - спрашивает Комоса, наверное, для того,
 
чтобы отвлечь летчиков от мрачных мыслей.

- Подобрал...

- Так это же тот самый самолет, который мы видели. Точно! Какой-то испытатель 
гнал его из мастерских. Помню, он оставил машину на аэродроме и пошел в город.

- Наверно, загулял и забыл о своей "зебре".

- Куда там забыл! Скорее всего пешком драпанул.

- Теперь ясно, по чьей вине мы с Чувашкиным мучились. Вечером, во время ужина, 
я 
подошел к столу, где сидели летчики, и заметил, что вид у них очень унылый.

- Ну чего носы повесили?

- Веселого мало. Знаешь, Супруна без нас похоронили.

- Как похоронили? Почему же не подождали, пока приедут все?

- Вон его спроси, - кивнул Голубев на сидевшего за отдельным столом капитана 
Воронцова. - Взял в помощь мотористов, отвез и закопал.

Стиснув зубы, чтобы не выругаться, я пошел к Воронцову.

- Почему не подождали полк? Кто дал вам право так относиться к нашим погибшим 
боевым товарищам?

- Не ваше дело! Как нашел нужным, так и поступил.

- Плохо, что таким бессердечным людям, как вы, доверяют власть. Разве Супрун не 

заслужил того, чтобы его похоронили с почестями? На его счету пять сбитых 
фашистских самолетов. А вы сбили хоть один самолет?

- Прекратить разговоры! Я приказываю вам замолчать! Я начальник!

- Начальник! Да вы знаете, что такое начальник? Это же самая человечная 
должность в армии. Почитайте газеты. Настоящие начальники, как отцы, заботятся 
о 
подчиненных, а в бою впереди всех идут в атаку. А вы... трус. Может, забыли, 
как 
бросили мою пару под Изюмом, когда мы сопровождали ИЛов. Трус не может быть 
начальником!

Не знаю, чем бы закончился наш бурный разговор, если бы капитан Воронцов, 
бросив 
вилку, не удалился из столовой.

- Не горячись, Саша! - сказал подошедший Комоса. - И вообще ты напрасно затеял 
этот разговор. Такому не докажешь. Только наживешь себе неприятностей. Он тебе 
не простит.

К сожалению, Комоса оказался прав.

Через несколько дней я привел эскадрилью в Махачкалу. На аэродроме узнал, что в