- Об этом надо спросить конструкторов, товарищ капитан. Переходник от ЯКа 
совершенно не подходит к МИГу.

- Значит, каждый конструктор действует по своему усмотрению, не задумываясь о 
том, что это даст на практике?

- Выходит, так.

Мы начинаем возиться у баллона: как его присоединить, чем скрепить воздушную 
трубку с самолетом, чтобы воздух провернул мотор? Долго мучились и, наконец, 
мотор запустили. Чувашкин торопится занять свое место - за бронеспинкой моей 
кабины. Он и я рады. Радуемся своей маленькой победе, мы летим, мы не оставили 
самолет на аэродроме, который скоро займут немецкие войска. В конце концов этот 

самолет где-то отремонтируют и он станет боевой силой.




Край войны


Дни стояли жаркие, дул палящий ветер, но чувствовалось, что лето уже на исходе. 

Хотя мы, фронтовики, отступая по кубанской земле, почти не воспринимали примет 
времени и местности. Замечали, казалось, только горы. Одни горы! Полк 
перебрался 
теперь в самое предгорье. Там, дальше, среди скал, негде ни посадить машину, ни 

взлететь.

- Куда же дальше?

Ответа не было. Мы его ни от кого и не ждали. На последних самолетах ежедневно 
летали сопровождать бомбардировщиков. Сбрасывали тяжелые фугаски на вражеские 
колонны, продвигавшиеся к Грозному. Работали мы очень дружно, но не обходилось 
и 
без конфликтов.

Однажды наша шестерка сопровождала группу ПЕ-2. Ее ведущий обнаружил лишь 
небольшую колонну автомашин противника. И все-таки он сбросил свои бомбы. За 
ним 
отбомбились и другие. Я недоумевал: ведь если пролететь над этой дорогой дальше,
 
наверняка можно найти более важную цель. Зачем же так неразумно тратить время и 

боеприпасы? Вот она, слепая исполнительность! Никакой инициативы!

Отбомбившись, "пешки" развернулись на обратный курс. Только один из всей группы 

бомбардировщиков продолжал полет по прямой. Я понял намерение командира этого 
экипажа и повел всю шестерку за ним. Мы, истребители, готовы были умереть за 
этого смельчака.

Вскоре мы увидели на дороге настоящую лавину немецких танков и автомашин. 
Несмотря на зенитный обстрел, ПЕ-2 прорвался к цели и, спикировав, точно послал 

все свои бомбы в самую гущу колонны. На дороге выросли фонтаны огня и дыма. Мы 
с 
радостью наблюдали эту картину. Один смелый и инициативный экипаж нанес врагу 
урон больший, чем вся группа. На обратном маршруте мы сопровождали 
бомбардировщик, как на параде. И он вполне заслуживал такой чести.

При возвращении домой забарахлила машина моего ведомого Науменко: из патрубков 
стали выбиваться длинные языки пламени. Явление понятное: разрегулировался 
карбюратор. В воздухе устранить эту неисправность невозможно, и я решил сесть 
со 
своим ведомым на самом ближайшем аэродроме.

Приземлившись, мы отрулили самолеты в сторону от взлетной полосы и приступили к 

ремонту. Едва успели разложить инструменты, как подъехала "эмка". Из нее вышел 
молоденький подтянутый лейтенант.

- Я адъютант командира полка майора Дзусова, - представился он. - Вам приказано 

немедленно рассредоточить машины.

- Мы быстренько отремонтируем и улетим.