как осы, устремились на ИЛов. Идя им наперерез, я выбирал, где ведущий. Во что 
бы то ни стало надо сбить его. В этом спасение и ИЛов и наше. Однако ведущий 
увертывался от моих атак. Мы с Науменко бросались с одного фланга на другой, 
отгоняя атакующих и одновременно отбиваясь от наседавшей на нас пары. От жары 
перегревшегося мотора и нервного напряжения гимнастерка была мокрая от пота и 
неприятно липла к телу. Казалось, не будет конца этой неравной схватке. Сколько 

проклятий было высказано в адрес ушедшей четверки ЯКов! Но вот подвернулся 
удачный момент. Пара "мессеров" пошла в атаку на отставших двух ИЛов, и тут 
ведущий попал мне в прицел. В упор в левый борт я расстрелял его, и мои расчеты 

оправдались. Остальные "мессершмитты" сразу же прекратили атаки и отвалили в 
сторону.

И на этот раз нам повезло: все подопечные, даже без пробоин, пришли домой.

На аэродроме со своими уже давно севшими "коллегами" по группе произошел бурный 

разговор, который оказался, к счастью, последним.

В налетах на Изюм, Сватово, Старобельск наш полк вместе с бомбардировщиками и 
ИЛами крепко сколотил новый боевой порядок - "этажерку". И хотя обстановка в 
небе оставалась напряженной, мы не потеряли ни одного своего "Ильюшина" или СУ-
2. В эти дни нашему полку на аэродроме в Славяносербске командующий воздушной 
армией генерал К. А. Вершинин вручил гвардейское знамя, и мы, стоя на коленях, 
приняли священную клятву гвардейцев: сражаться за Родину до последнего вздоха.

В нашем новом строю все осмыслено, испытано в деле, мы коллективно отражали 
нападение "мессеров" на наших подопечных ИЛов. Каждый строго сохранял свое 
место 
и действовал по разработанному на земле плану боя. Но вскоре в одном из вылетов 

именно я оторвался от своей группы. Мы сопровождали 18 ИЛов. Я шел парой с 
Науменко, в непосредственном прикрытии. Комоса опять не взлетел, нас осталось 
двое вместо четверых. На высоте четверка МИГов, ведомая Фигичевым, шла с 
бомбами 
под крыльями. После окончания штурмовки ИЛов Фигичев тоже спустился со своего 
верхнего "этажа", чтобы сбросить бомбы. "Мессершмитты", напав в этот момент на 
нашу группу, застали нас всех в невыгодном положении: у нас не было высоты.

Науменко ринулся на пару "мессершмиттов", устремившихся к МИГам, которые 
беспечно пикировали на цель. Я бросился на вторую пару, прорывающуюся к ИЛам. 
Они были совсем близко от меня. Нужно одного снять, чтобы потом успешно 
отбиваться от всей группы, да и захотелось добавить к недавно сбитым Ю-88 и МЕ-
110 еще одного МЕ-109. Это вдохновило меня на дерзость. Я решил преследовать и 
догнать "мессеров", шарахнувшихся от меня вверх.

Они пользовались излюбленным приемом - уходили в сторону солнца. Слепящий свет 
мешал мне видеть серые силуэты, но через несколько секунд заметил, что быстро 
отстаю. Меня это удивило: ЯК-1 не уступал ME-109 в скорости. Вскоре я догадался,
 
что имею дело с "мессерами" новой модификации - МЕ-109ф, о которых нас уже 
информировали.

Посмотрел вниз. Наших там уже не было. Значит, я остался один с парой грозных 
врагов. К тому же они находятся со стороны солнца и имеют преимущество в высоте.


Поняв трудность своего положения, я переложил машину на крыло, чтобы уйти к 
своим. Но оторваться от зависнувших надо мной врагов было не так-то просто. Они 

быстро догоняли меня.

О помощи нечего было и думать. Приходилось рассчитывать только на себя. 
Развернувшись навстречу "мессерам", я решил им показать, что бежать не 
собираюсь 
и готов сразиться. Но они не приняли лобовой атаки, ушли на высоту и снова 
повисли надо мной, как занесенный меч.

Что делать? У них преимущество в высоте и скорости. Подо мной земля, занятая 
врагом. Горючего у меня в обрез - только дойти до аэродрома. Если оно кончится 
или я в чем-либо допущу просчет, фашисты расстреляют меня, как мишень. Остается 

один выход - применить хитрость.

Еще ничего не придумав, разворачиваюсь на восток и даю полную скорость, выжимаю 

из своего ЯКа все, что он может дать. "Мессершмитты" бросаются за мной, как две