сравнение со снарядом весом 38 кг.
 Миномёт – это не орудие точной стрельбы, это оружие заградительного огня, он 
стреляет не по цели, а по площади, на которой находится цель. По теории 
вероятности, если стрелять достаточно долго, то какая-нибудь мина попадёт и 
точно в цель. Но за время, которое потребуется для этой стрельбы, и цель может 
уйти из-под обстрела, и вражеские артиллеристы обнаружить позиции миномётов и 
уничтожить их. Да и представим, что в рассмотренном нами примере у каменного 
здания прочные бетонные перекрытия, которые мина насквозь пробить не может. 
Противник будет в безопасности от огня наших миномётов, поскольку в стену 
здания миномёт выстрелить не сможет.
 А немецкое 150-мм пехотное орудие стреляло исключительно точно. Об этом можно 
прочесть в воспоминаниях человека, который поставлял в Вермахт это орудие, – у 
министра вооружения фашистской Германии А. Шпеера. В конце 1943 г. он посетил 
советско-германский фронт на полуострове Рыбачий и там:  «На одной из передовых 
позиций мне продемонстрировали, какой эффект производит прямое попадание 
снаряда нашего 150-мм орудия в советский блиндаж … я своими глазами видел, как 
от мощного взрыва в воздух взлетели деревянные балки». Чтобы это было не 
слишком тяжело читать, процитирую и следующую фразу Шпеера:  «Сразу же стоявший 
рядом ефрейтор молча рухнул на землю: выпущенная советским снайпером пуля через 
смотровое отверстие в орудийном щите попала ему в голову». 
 Немецкие генералы настолько точно подобрали параметры артиллерийского оружия 
для своих дивизий, что, за исключением противотанкового, оно всю войну не 
менялось и лишь в производстве технологически совершенствовалось. Правда, если 
его не хватало, то в полках вместо 75-мм лёгкого пехотного орудия 
использовалось 2 81-мм миномёта, а вместо 150-мм тяжёлого орудия 2 120-мм 
миномёта. Но это только в случае, если не хватало этих орудий.
 А у нас в дивизиях в ходе войны артиллерия всё время менялась. В 1943 г. стали 
производить новую, лёгкую, весом 600 кг, 76-мм полковую пушку, но до 
раздельного заряжания так и не дошли …

 Экономика войны

 А теперь об артиллерии всей дивизии. У нас в начале войны в дивизии довоенного 
состава, т. е. численностью до 17 тыс. человек, по штату предполагалось два 
артиллерийских полка: легкопушечный с 36 76-мм пушками конструктора Грабина, и 
гаубичный с 12 152-мм и 24 122-мм гаубицами.
 А у немцев в дивизии был один артиллерийский полк с 36 105-мм и 12 150-мм 
гаубицами.
 На первый взгляд наше преимущество в артиллерии было бесспорно. Наверное так 
его расценивали и Сталин и Политбюро. Но это только на первый взгляд.
 Для тех целей, для которых предназначена дивизионная артиллерия – для 
подавления подготовленной обороны противника, 76-мм калибр был очень мал и 
толку от него было очень не много. Очень часто можно прочесть, что артиллеристы 
в той войне 76-мм дивизионную пушку очень хвалили. А почему артиллеристам её не 
хвалить? В. Г. Грабин создал её лёгкой, выносливой, удобной. Но стреляет 
дивизионная артиллерия со своего тыла и хвалить её должны не артиллеристы, а 
пехота, которой после стрельбы из этих пушек нужно идти в атаку на не 
подавленную оборону противника. А вот читать, чтобы пехота хвалила 76-мм пушку 
ЗИС-3 мне не приходилось. Пехота хвалила гаубицы, особенно 122-мм гаубицу М-30, 
образца 1938 г., конструктора Ф. Ф. Петрова. Эта гаубица оставалась на 
вооружение Советской Армии во внутренних округах по крайней мере до начала 80-х 
годов. Это было мощное и исключительно точное оружие. А пушки ЗИС-3 после войны 
с вооружения были быстро сняты, хотя её и хвалили артиллеристы.
 По поводу того кому следует хвалить оружие нужно немного отвлечься. Стрелковый 
и артиллерийские полки примерно равны по численности. Если учесть количество 
артполков в дивизиях, в корпусах, в резерве главного командования, то мы сильно 
не ошибёмся, если примем, что в армии в ту войну на одного пехотинца приходился 
один артиллерист. Но …
 За последние 28 месяцев войны в общих потерях советских войск пехотинцы 
составили 86,6 %, танкисты – 6,0 %, артиллеристы – 2,2 %, авиаторы – 0,29 % и 
остаток лёг на другие рода войск. Почти 9 из 10 погибших – это пехотинцы. Вот 
их и надо расспрашивать о том, какое оружие хорошее, а какое – плохое.
 К примеру, трудности в нашем первом большом наступлении под Москвой историки 
объясняют именно отсутствием гаубиц, а не дивизионных пушек.  «Хотя к началу 
наступления – пишется в сборнике «Битва под Москвой», М., Военное издательство, 
1989 г. –  в армии стало больше артиллерийских средств, всё же их явно не 
хватало. Особая нужда была в артсредствах усиления. Так артиллерия Западного 
фронта на 75 % состояла из 45-мм и 57-мм полковых, 76-мм дивизионных пушек и 
82-мм миномётов».  (Тем не менее и в ходе войны дивизионная пушка ЗИС-3 
производилась в усиленном, опережающем производство гаубиц, количестве. Видимо 
артиллеристы уж очень её любили …)
 У нас в воспоминаниях ветеранов довольно часто присутствует утверждение, что 
немцы, дескать, воевали по шаблону. Когда пытаешься понять о каком шаблоне идёт 
речь, то выясняется, что немцы просыпались утром, завтракали, высылали на 
наблюдательные посты артиллеристов и авиационных представителей, вызывали 
авиацию и бомбили наши позиции, проводили по ним артиллерийскую подготовку, 
затем атаковали их танками с поддержкой пехоты. А что должны были делать немцы, 
чтобы прослыть у наших военных спецов оригинальными? Не бомбить наши позиции и 
послать пехоту впереди танков? Или наступать ночью, когда артиллерия и авиация 
не могут поддержать пехоту? Немцы и ночью наступали, но специально 
подготовленными подразделениями и только тогда, когда это было выгодно.
 Давайте рассмотрим вопрос, который я никогда не встречал в нашей литературе и 
рассматриваю его по упоминаниям немецких авторов, которые его, впрочем, 
специально тоже не рассматривают.
 На военной кафедре меня учили