соте и до пояса не доставала. Даже щит у 
орудия был волнистый, чтобы его легче было замаскировать, а при выстреле оно 
почти не давало пламени. Это орудие легко маскировать и трудно обнаружить. Но 
даже если противник его обнаруживал и начинал пристрелку, то эту лёгкую пушечку 
можно было быстро укатить из под обстрела. Стреляло это орудие на максимальную 
дальность до 3,5 км – больше чем достаточно.
 А вот все ли советские генералы понимали какой должна быть полковая артиллерия 
– непонятно. Советская полковая 76-мм пушка образца 1927 г. была почти в рост 
человека и по площади щита раза в три больше немецкой. Весила 900 кг и стреляла 
на 8,5 км. Зачем так далеко? Ведь полки в бою сближаются на несколько сот 
метров.
 Мой оппонент А. Исаев пишет, что эта пушка обладала возможностью стрельбы по 
танкам. Да. Шрапнелью, со взрывателем, поставленным на ударное действие, она 
могла пробить до 30 мм брони с близкого расстояния. Но лобовая броня немецких 
танков уже была более 50 мм. Мало этого, скорость снаряда у этой пушки 
387 м/сек., если она выстрелит по танку идущему на неё со скоростью 20 км/час с 
расстояния 400 м, а механик-водитель изменит курс танка всего на 30°, то за 
время полёта снаряда танк сместится в сторону на 2.5 м и снаряд пролетит мимо. 
Да и какой танкист позволит стрелять по себе этому шкафу? Это нужна масса 
счастливых стечений обстоятельств – чтобы танк подъехал вплотную и не заметил 
пушку, развернулся к ней кормой, остановился. Тогда может быть она его и 
подобьёт.
 И ещё момент, о котором я уже писал. Обе противоборствующие стороны в бою 
прячутся в складках местности, в лесах, за зданиями. А наша полковая пушка – 
это пушка, т. е. оружие настильной стрельбы. Если противник находится недалеко 
от неё, то перебросить снаряд через стоящее перед ней здание, через лес, 
забросить его в овраг она не может. А немцы сделали своему пехотному 75-мм 
орудию раздельное заряжание, они перед выстрелом могли изменить навеску пороха 
от одного до пяти картузов. Орудие по этой причине могло практически на любое 
расстояние стрелять с высоко поднятым стволом, перебрасывая снаряд через любое 
препятствие перед собой и забрасывая его за любое прикрытие, за которым 
спрятался противник. Кроме того, это орудие отличалось исключительной точностью 
стрельбы, впрочем, как и всё немецкое оружие. А наша пушка перед стрельбой 
изменить заряд пороха не могла – она была унитарного заряжения.
 Давайте мысленно представим себе дуэль между нашей 76-мм полковой пушкой и 
немецким 75-мм пехотным орудием. Представим, что на вершины двух высоток, 
отстоящих друг от друга на 1,5-2 км, противники выкатили эти орудия.
 Немцы выстрелят первыми с полным зарядом пороха, прямой наводкой и не один раз,
 поскольку их пехотное орудие трудно обнаружить. Но если его обнаружат, то 
расчёт легко скатит орудие вниз на обратный скат высоты, уменьшит заряд пороха 
и продолжит огонь с закрытой позиции, т. е. перебрасывая снаряды через высоту 
за которой орудие укрылось.
 А снаряды нашей пушки будут либо взрываться на переднем скате высоты, либо 
перелетать над головами немцев. Положим, спасаясь от огня, расчёт нашей пушки 
тоже скатит орудие на обратный скат своей высоты, но немцы его и там достанут, 
так как снаряд их орудия летит по крутой траектории.
 У нашей полковой 76-мм артиллерии против немецкой не было шансов устоять, хотя 
их орудие наверное раза в два дешевле, чем наша пушка.
 Вот конкретный пример такого боя из воспоминаний А. Т. Стученко, в 1941 г. – 
командира кавалерийской дивизии. Он решил подготовить артиллерийским огнём 
прорыв дивизии через деревню занятую немцами.  «Подан сигнал „Пушкам и 
пулемётам к бою“. Они взяли с места галопом и помчались вперёд на огневую 
позицию. После первых же их залпов у врага началось смятение. В бинокль можно 
было видеть, как отдельные небольшие группы противника побежали назад к лесу. 
Но буквально через несколько минут … немцы оправились от первого испуга и 
открыли огонь по нашим батареям и пулемётам, которые всё ещё стояли на открытой 
позиции и стреляли по врагу. От первых же снарядов и мин мы потеряли несколько 
орудий и тачанок …». То есть, в данном случае наша артиллерия даже первой 
открыла огонь и даже имела возможность выпустить снарядов по 20 на орудие по 
врагу, до его первого выстрела, а к результату это не привело – немецкая 
полковая артиллерия всё равно выиграла бой.
 В ходе боя противник может укрепиться так, что будет недоступен снарядом 75-мм 
калибра, скажем, в блиндаже или в подвале крепкого каменного здания. На этот 
случай в немецком пехотном полку было 2 тяжёлых 150-мм пехотных орудия. Они 
весили сравнительно не много (1750 кг) и стреляли на дальность до 5 км снарядом 
весом 38 кг. Предположим, что противник ведёт огонь из-за толстых стен 
подвального этажа многоэтажного каменного здания. Это 150-мм орудие могло при 
полном заряде выстрелить прямо в окно здания, либо уменьшив заряд, выстрелить 
вверх так, что снаряд бы упал на крышу здания и, проломив перекрытия, 
разорвался бы в подвале.
 Некоторые читатели считают, что в нашем стрелковом полку был эквивалент этим 
орудиям – 4 120-мм миномёта, стрелявших минами весом 16 кг. Это не эквивалент и 
дело даже не в том, что мина весом 16 кг по пробиваемости и мощности не идёт ни 
в како