и т. д. Доносы на Кулика Сталину и в КПК 
написали генералы И. Е. Петров и Г. Ф. Захаров. Кулика исключили из партии и 
вновь понизили в звании до генерал-майора.
 (И ведь Жуков, Захаров, Петров тоже правы – как им посылать на смерть людей, 
если Кулик утверждает, что они бездарны?)
 После войны он служил в Приволжском военном округе замом командующего 
генерал-полковника В. Н. Гордова, тоже обиженного назначением в такой 
непрестижный округ. Круг говорящих и темы расширялись, теперь уже говорили о 
том, что колхозники ненавидят Сталина, что Сталин и года не удержится у власти, 
что Жуков в этом плане не оправдывает надежд генералов и т. д. Короче, в 1950 г.
 Кулик был приговорён к высшей мере наказания, вместе с Гордовым и некоторыми 
другими любителями прощупывать почву в генеральской среде на предмет 
объединения недовольных.
 Так и закончил свою жизнь, на мой взгляд, очень и очень неординарный Маршал 
Советского Союза. Трагическая и непростая история, но это наша история и её 
надо бы знать, поскольку и на ней можно многому научиться.
 Но вернёмся к генералам и тактике – к искусству и науке выигрывать бой.

 Главное – солдат

 Раньше мне уже приходилось писать, что, возможно, важнейшей субъективной 
причиной поражений Красной Армии в начальном периоде Великой Отечественной 
войны было то, что наши генералы (в сумме) готовились к прошлой войне, а не к 
той, в которой им пришлось реально воевать.
 Но этот вопрос можно поставить ещё более определённо и более актуально – а 
готовились ли они к войне вообще? Делали ли они в мирное время то, что нужно 
для победы в будущей войне, или только то, что позволяло им делать карьеру? 
Прочитав довольно много мемуаров наших полководцев, я не могу отделаться от 
чувства, что они, по сути, были больше профессионалами борьбы за должности и 
кабинеты, и только во вторую очередь – военными профессионалами. Остаётся 
чувство, что их военное дело интересовало не как способ самовыражения, способ 
достижения творческих побед, а как способ заработка на жизнь. Это видно не 
только по мемуарам, а и по тому, как была подготовлена Красная Армия к войне.
 В войне побеждает та армия, которая уничтожит наибольшее количество солдат 
противника. Их уничтожают не генералы и не офицеры, а солдаты, в чью боевую 
задачу входит непосредственное действие оружием.
 И у профессионалов военного дела, как и у профессионалов любого иного дела, 
голова болит, прежде всего, о том, насколько эффективны их солдаты, их 
работники. Всё ли у них есть для работы, удобно ли им работать? Бессмысленно 
чертить стрелки на картах, если солдаты неспособны достать противника оружием. 
А, глядя на тот период, складывается впечатление, что у нас до войны об этом 
думали в среднем постольку поскольку, если вообще думали. Похоже считалось, что 
главное – чтобы солдат был идейно подготовлен, а то, что он не умеет или не 
имеет возможности убить противника, оставалось в стороне.
 Немцы исключительное внимание уделяли конечному результату боя и тому, кто его 
обеспечивает – солдату, у немецких генералов голова об этом болела постоянно и 
это не могло не сказываться на результатах сражений начала войны.
 Когда читаешь, скажем, о немецкой пехоте, то поражает – насколько ещё в мирное 
время немецкие генералы продумывали каждую, казалось бы, мелочь индивидуального 
и группового оснащения солдат. И дело даже не в механизации армии, механизация 
– это только следствие вдумчивого отношения немецких генералов к военному делу.
 К примеру, у нас до конца войны на касках солдат не было ни чехлов, ни сеток 
для маскировки и они отсвечивали, демаскируя бойцов. А у немцев не то, что 
чехлы или резиновые пояски на касках – по всей полевой одежде были нашиты 
петельки для крепления веток и травы. Они первые ввели камуфляж и разгрузочные 
жилеты. В походе немецкий пехотинец нёс ранец, а в бою менял его на лёгкий 
штурмовой комплект – плащ и котелок с НЗ. Основное оружие – обычная, 
неавтоматическая винтовка, поскольку только она даёт наивысшую точность 
стрельбы на расстояниях реального боя (400—500 м). У тех, для кого 
непосредственное уничтожение противника не являлось основным делом, скажем, у 
командиров, на вооружении были автоматы (пистолет-пулемёты). Но немецкий 
автомат, по сравнению с нашим, имел низкую скорострельность, чтобы обеспечить 
высокую точность попадания при стрельбе с рук. (У нашего автомата ППШ темп 
стрельбы – 1000 выстрелов в минуту, а у немецкого МП-40 всего 350). А вот у 
немецкого пулемёта, из которого стреляют с сошек или со станка, темп стрельбы 
был вдвое выше, чем темп стрельбы наших пулемётов: от 800 у МГ-34 до 1200—1500 
выстрелов в минуту у немецкого пулемёта МГ-42 против 600 выстрелов в минуту 
нашего ручного пулемёта Дегтярёва и станкового пулемёта Максима.
  ППШ 
 В немецком пехотном отделении не было пулемётчика – владеть пулемётом обязан 
был каждый. Но вручался пулемёт самому лучшему стрел