поэтому и обходились немцы относительно небольшим количеством самолётов и 
лётчиков.
 От расстрела Тухачевского до начала войны прошло 4 года. Технику заменить уже 
было нельзя, разработать и поставить на производство радиостанции – тоже. Но 
реорганизовать управление авиации можно было. Хотя стратег Тухачевский, будь он 
действительно военным специалистом хотя бы как Геринг, мог бы заняться и этим 
вопросом, вместо бреда доктрины Дуэ.

 Артиллерия

 У нас как-то вошло в привычку считать, что наша артиллерия во время войны был 
лучше немецкой. По крайней мере, в отличие от самолётов и танков, формальные 
цифры в таблицах технических данных конкретных орудий и систем выглядят 
благополучно и количество орудийных стволов в стрелковых дивизиях тех времён 
смотрится внушительно. Но по воспоминаниям немцев, причём не только генералов, 
а и воевавших на полях битв офицеров-фронтовиков, артиллерия вермахта, особенно 
в начале войны, значительно превосходила нашу и не только потому, что они имели 
лучшую артиллерийскую разведку и связь. В чём дело?
 Конечно, Тухачевский чуть всю нашу артиллерию не угробил. Уже разгон им 
единственного конструкторского бюро артиллерии (ГКБ-38), без какой-либо 
равноценной замены, достаточен для приговора. Но дело не только в Тухачевском, 
в его придури безоткатных орудий или универсальных пушек. Просто и в области 
артиллерии создаётся впечатление, что заказывали её люди, слабо представляющие 
себе реальный бой. Начальник немецкого Генерального штаба сухопутных войск Ф.
 Гальдер, к примеру, в своём дневнике записал о немецких артиллерийских 
конструкторах 7.12.1941 г.:  «3. „Дора“ (орудие большой мощности) калибром 800 
мм, вес снаряда – 7 тонн. Настоящее произведение искусства, однако бесполезное».
 Такое чувство, что у нас артиллерийские конструкторы старались создавать 
произведения искусства, а генералов, которые бы могли отделить полезное от 
бесполезного, в РККА было очень мало.
  807-мм железнодорожное орудие «Дора»/«Густав» 
 Василий Гаврилович Грабин, выдающийся советский конструктор, заслуженно 
пользовавшийся поддержкой Сталина, создал 76-мм пушку, которая, по-своему, 
является произведением искусства. Предназначалась она для вооружения 
артиллерийских полков стрелковых дивизий и поэтому называлась дивизионной. 
Интересно то, что оба маршала, отвечавших перед войной за вооружение РККА – 
Тухачевский и Кулик – были ею недовольны, причём, с диаметрально 
противоположных позиций.
 Тухачевский требовал, чтобы дивизионная пушка была универсальной (он перед 
этим прочитал, что США собираются вооружать свои дивизии универсальными 
пушками), то есть, кроме стрельбы по пехоте и укреплениям противника, могла бы 
пробивать броню танков и сбивать самолёты. Для исполнения двух последних 
назначений пушка должна была иметь высокую скорость снаряда – быть большой 
удельной (в расчёте на калибр) мощности.
 А Кулик большой мощностью дивизионной пушки был недоволен и по этой причине 
требовал воспроизвести боевые характеристики русской трёхдюймовки образца 
1902 г. Это даёт повод различным литераторам выдать Кулика за ретрограда, хотя 
сам Грабин никогда не высказывал сомнений в профессионализме Кулика. Но, как 
реакция на критику, – он недоволен обоими маршалами и пушку всё же сделал хотя 
и не универсальную, но мощную. С Тухачевским всё ясно, но вот нигде не 
объясняется, почему Кулик хотел снизить скорость снаряда дивизионной пушки, 
почему хотел снизить её мощность. Давайте попробуем объяснить это сами.
  Грабин Василий Гаврилович 
 Грабин как-то в споре с танкистами заявил, что танк – повозка для пушки. Это, 
конечно несколько утрировано, но в принципе верно. Танк ведь не для прогулок 
создаётся, а для уничтожения врага. Уничтожается враг пушкой, следовательно сам 
танк вторичен по отношению к пушке.
 Но, как ни странно, сам Грабин не обращал внимания на то, что и сама пушка не 
уничтожает врага, его уничтожает снаряд. Он – главное, а пушка, каким бы она ни 
была произведением искусства, – вторична. Во всей интереснейшей книге 
воспоминаний В. Г. Грабина «Оружие победы» нет ни малейшего упоминания о 
снарядах, которыми стреляли его пушки. Его, похоже, этот вопрос очень мало 
интересовал. В этом, кстати, отличие всех мемуаров наших ветеранов войны от 
немецких. Наших ветеранов снаряды не заботили, а у немцев, будь это генерал или 
лётчик-истребитель, вопросу о снарядах (их качестве, силе и т. д.) всегда 
находится место.
 Но и это не всё. Сам снаряд, как таковой, противника уничтожает редко, в 
подавляющем большинстве случаев его уничтожают осколки снаряда или сила ударной 
волны от взрыва. И по отношению к этим факторам сам снаряд тоже вторичен.
 Иными словами, грамотных военных интересуют не собственно пушки, не их 
стрельба и даже не снаряды, а сколько убойных осколков образуется от стрельбы в 
районе цели и насколько сильна ударная волна от взрыва. Это главное, это 
настоящее искусство и профессионализм, а всё остальное – второстепенное.
 Так, к примеру, Гудериан в своей книге «Танки – вперёд!» к вопросу убойных 
качеств снаряда обращается неоднократно, скажем, обращает внимание, что в 
мокрую погоду осколки застревают в грязи и поражающая сила снарядов меньше, чем 
в сухую, а когда земля скована льдом, то наоборот – осколки рикошетируют и 
убойные свойства снарядов возрастают и т. д.
 Когда в мае 1940 г. немцы окружили англо-французские войска под Дюнкером, то 
Гальдер, к примеру, записал в своём дневнике:

  «По противнику трудно вести артиллерийский ог