езропотно согласиться с решением 
командующего фронтом, и я обратился к начальнику Генерального штаба маршалу Б.
 М. Шапошникову. В телеграмме ему мы обстоятельно мотивировали своё предложение.
 Спустя несколько часов получили ответ. В нём было сказано, что предложение 
наше правильное и что он, как начальник Генштаба его санкционирует.
 Зная Бориса Михайловича ещё по службе в мирное время, я был уверен, что этот 
ответ безусловно согласован с Верховным Главнокомандующим. Во всяком случае, он 
ему известен».

 Это обращение Рокоссовского через голову Жукова настолько против порядка, 
устава и смысла управления, что он вынужден прикрываться  «долгом коммуниста» , 
как будто этот долг не требует от него исполнять воинский устав. (Когда 
Гудериан, через голову своего непосредственного начальника фельдмаршала фон 
Бока обратился к Гитлеру, Гальдер в ужасе записал в дневник:  «Неслыханная 
наглость!» )
  Фёдор фон Бок 
 Но если вдуматься, то и не могло быть иначе – Западный фронт был главный фронт 
страны, и Сталин не мог его доверить никому, даже Жукову и даже в том случае, 
если бы Жуков как полководец представлял из себя ценность.
 Но в тот момент все советские полководцы, уже способные самостоятельно 
командовать, были на других фронтах – там, где Сталин ежечасного контроля 
обстановки лично вести не мог. А на Западном хватало и Жукова.
 Чтобы закончить раздел, скажу, что судя по всему Жуков редко ориентировался в 
том, что именно происходит на фронтах, которыми он командовал и Сталин нередко 
командовал за него, Жуков был просто его рупором. Вот, к примеру, телеграмма 
Сталина Жукову, относящаяся уже к 1944 году:
  «Должен указать Вам, что я возложил на Вас задачи координировать действия 
1-го и 2-го Украинских фронтов, а между тем из сегодняшнего Вашего доклада 
видно, что несмотря на всю остроту положения, Вы недостаточно осведомлены об 
обстановке: Вам неизвестно о занятии противником Хильки и Нова-Була; Вы не 
знаете решения Конева об использовании 5 гв. кк. и танкового корпуса 
Ротмистрова с целью уничтожения противника, прорвавшегося на Шендеровку. Сил и 
средств на левом крыле 1 УФ и на правом крыле 2-го Украинского фронта 
достаточно для того, чтобы ликвидировать прорыв противника и уничтожить 
Корсуньскую группировку. Требую от Вас, чтобы Вы уделили исполнению этой задачи 
главное внимание».  (ЦАМО РФ, ф.148а, оп.3963, д.158, лл.32—33).

 Творчество солдата

 Творчество – это деятельность человека, порождающая качественно новые решения. 
Добавим – полезные людям. А то ведь, скажем, кто-либо прилюдно помочится в 
штаны – поступок качественно новый, но кому это надо?
 Поскольку у нас в СМИ главенствующее место имеют комедианты, то в головы людей 
вбивается, что творчество присуще только комедиантам, в крайнем случае – учёным.
 И вот какой-нибудь комедиант, который всю жизнь на сцене говорил «кушать 
подано» с ударением на втором слове, вдруг скажет ту же мысль с ударением на 
первом – и мы обречены годами любоваться его физиономией на экране с его 
рассказами об этом «творчестве».
 Между тем вряд ли есть творчество выше творчества борца вообще и творчества 
солдата (в общем смысле слова), в частности.
 Ведь комедианту на сцене в его творчестве помогают все – от режиссёра до 
осветителя. А генералу, офицеру, солдату, в принятии тех единственно правильных,
 нужных людям решений, мешает противник, мешает всей силой своего интеллекта и 
профессионализма. Генерал, в отличие от комедианта, не может своё решение 
опробовать на репетициях, найти нужное решение порою нужно за считанные секунды,
 последствия ошибок – ужасны. Порою таковы, что для ошибшегося генерала с 
совестью наказанием за ошибку является уже не смерть, а жизнь – так тяжело на 
совесть ложится эта ошибка.
 Между прочим, это мало кто понимает из писателей, возможно потому, что 
писатели не способны понять смысла действий офицера и, как следствие, не 
способны его описать. Я, к примеру, считаю, что только писатель В. Карпов 
оказался способным показать творчество генерала в своей книге «Полководец», да 
А. Бек в «Волоколамском шоссе». А большинство писателей написать роман о войне, 
без любовной интриги главного героя, просто не способны.
 Но возвращаясь к творчеству. Если вы возьмёте мемуары Г. К. Жукова 
«Воспоминания и размышления» и прочтёте его описание себя в 1941 г., 
присматриваясь к тексту, то вам бросится в глаза полное отсутствие какого-либо 
творческого начала в действиях этого маршала. Все его творческие замыслы 
сведены к примитивному приёму – куда немцы ударили – туда надо послать 
советские войска – пушечное мясо. Эти войска нужно брать либо с других участков 
фронта, где немцы ещё не бьют:

  «Германское командование не сумело одновременно нанести удар в центре фронта, 
хотя здесь у него сил было достаточно. Это дало нам возможность свободно 
перебрасывать все резервы, включая и дивизионные, с пассивных участков, из 
центра к флангам и направлять их против ударных группировок врага».  (стр. 345)

 Либо, что ещё более дёшево, но сердито – потребовать их у Сталина. Вот его 
полководческие предложения Сталину в ходе битвы под Москвой и их итоги:

  «Надо быстрее стягивать войска откуда только можно на можайскую линию обороны 
 (стр. 321).
  … прошу сроч