я передачи передового опыта. И ещё. Обратите внимание на то, кем 
осуществлялось командование Западным фронтом. Сталин говорит  «мы справимся», а 
не «Соколовский справится».
 – И, наконец,  Жуков опять не имеет представления о противнике на своём фронте.
 Он не представляет какие именно немецкие дивизии ведут бой с подчинёнными ему 
5-й и 16-й армиями.
 Но если Жуков не командовал, а бегал и материл командующих армиями и генералов,
 то кто же тогда вникал в обстановку, кто руководил войсками его фронта? 
Рокоссовский поясняет то, на что невольно натолкнул нас сам Жуков в предыдущей 
цитате. Рокоссовский вспоминает:

 «Спустя несколько дней после одного из бурных разговоров с командующим фронтом 
я ночью вернулся с истринской позиции, где шёл жаркий бой. Дежурный доложил, 
что командарма вызывает к ВЧ Сталин.
 Противник в то время потеснил опять наши части. Незначительно потеснил, но всё 
же … Словом, идя к аппарату, я представлял, под впечатлением разговора с 
Жуковым, какие же громы ожидают меня сейчас. Во всяком случае приготовился к 
худшему.
 Взял трубку и доложил о себе. В ответ услышал спокойный, ровный голос 
Верховного Главнокомандующего. Он спросил, какая сейчас обстановка на 
истринском рубеже. Докладывая об этом, я сразу же пытался сказать о намеченных 
мерах противодействия. Но Сталин мягко остановил, сказав, что о моих 
мероприятиях говорить не надо. Тем подчёркивалось доверие к командарму. В 
заключение разговора Сталин спросил, тяжело ли нам. Получив утвердительный 
ответ, он с пониманием сказал:
 – Прошу продержаться ещё некоторое время, мы вам поможем …
 Нужно ли добавлять, что такое внимание Верховного Главнокомандующего означало 
очень многое для тех, кому оно уделялось. А тёплый, отеческий тон подбадривал, 
укреплял уверенность. Не говорю уже, что к утру прибыла в армию и обещанная 
помощь – полк «катюш», два противотанковых полка, четыре роты с 
противотанковыми ружьями и три батальона танков. Да ещё Сталин прислал свыше 
двух тысяч москвичей на пополнение. А нам тогда даже самое небольшое пополнение 
было до крайности необходимо».

 Как видите, армиями Западного фронта вынужден был командовать через голову 
Жукова лично Сталин. И дело даже не в том, что он в данном случае послал 
Рокоссовскому резервы и выслушал доклад, а в том, что распределять резервы 
должен только командующий фронтом. И Сталин им был, поскольку откуда Жукову 
знать на какие участки фронта сколько и каких резервов слать, если, как сказано 
выше, он не знал где, сколько и какой противник атакует войска его фронта?
 На контрасте манеры обращения с подчинёнными Жукова и Сталина, хотелось бы 
обратить внимание, что поведение Сталина в данном эпизоде являлось для него 
типичным.
 Вспоминает маршал Баграмян в книге «Так начиналась война». Конец октября 
1941 г. Южный и Юго-Западный фронты под общим командованием маршала Тимошенко 
отходят под натиском немецкой группы войск «Юг». Сталин забирает у Тимошенко 
единственный подвижный резерв – 2-й кавалерийский корпус генерала Белова. 
Тимошенко ищет причины, чтобы его не отдавать. Сталин настойчив:

  «Передайте товарищу маршалу, что я очень  прошу его согласиться с 
предложением Ставки о переброске второго кавалерийского корпуса в её 
распоряжение. Я знаю, что это будет большая жертва с точки зрения интересов 
Юго-Западного фронта, но я прошу пойти на эту жертву». 

 Тимошенко в это время лежит пластом с высокой температурой, он лихорадочно 
пытается ещё что-нибудь придумать, чтобы оставить корпус у себя. Может быть 
железнодорожных составов Сталин не найдёт?
  «Мне не жалко отдать 2-й кавалерийский корпус для общей пользы. Однако считаю 
своим долгом предупредить, что он находится в состоянии, требующем 
двухнедельного укомплектования, и его переброска в таком виде, ослабляя 
Юго-Западный фронт, не принесёт пользы и под Москвой. Если 2-й кавкорпус нужен 
в таком состоянии, о каком говорю, я переброшу его, как только будет подан 
железнодорожный состав». – пугает Тимошенко.
 Но в ответ:

  «Товарищ Тимошенко! Составы будут поданы. Дайте команду о погрузке корпуса. 
Корпус будет пополнен в Москве». 

 Маршал Баграмян, в те времена работник штаба Тимошенко, счёл нужным 
откомментировать и эти переговоры, и манеру их проведения:

 «После мы убедились, что это было мудрое решение. Корпус Белова сыграл важную 
роль в разгроме дивизий Гудериана, рвавшихся к Москве с юга».
 Но я столь подробно рассказал об этом эпизоде не для того, чтобы просто 
напомнить известный всем факт. Зная огромные полномочия и поистине железную 
властность Сталина, я был изумлён его манерой руководить. Он мог кратко 
скомандовать: «Отдать корпус» – и точка. Но Сталин с большим тактом и терпением 
добивался, чтобы исполнитель сам пришёл к выводу о необходимости этого шага. 
Мне впоследствии частенько самому приходилось уже в роли командующего фронтом 
разговаривать с Верховным Главнокомандующим, и я убедился, что он умел 
прислушиваться к мнению подчинённых. Если исполнитель твёрдо стоял на своём и 
выдвигал для обоснования своей позиции веские аргументы, Сталин почти всегда 
уступал».

 Но возвращаясь к вопросу о том, кто командовал армиями оборонявшими Москву – 
Жуков или Сталин – хочу привести ещё один эпизод из воспоминаний К. К.
 Рокоссовского.

 «Я считал вопрос об отходе на истринский рубеж чрезвычайно важным. Мой долг 
командира и коммуниста не позволил