зи 
в Белорусском ОВО на 22 июня 1941 г.:  «Табельными средствами связи войска 
округа были обеспечены следующим образом: радиостанциями (армейскими и 
аэродромными – на 26—27, корпусными и дивизионными – на 7, полковыми – на 41, 
батальонными – на 58, ротными – на 70 проц.); аппаратами (телеграфными – на 56, 
телефонными – до 50 проц.); кабелем (телеграфным – на 20, телефонным – на 42 
проц.)». 
 Ротные и батальонные радиостанции могут относиться только к танковым дивизиям, 
где они были предусмотрены. В стрелковых войсках о них и понятия не имели. В 
Энциклопедии «Великая Отечественная война 1941—1945 гг.» в статье «Радиосвязь» 
гордо пишется:  «Если в начале войны стрелковая дивизия имела только 22 
радиостанции, то к концу войны – 130». 
 Эта Энциклопедия очень некритична, поэтому с уверенностью можно сказать, что 
22 радиостанции в дивизии – это максимум. И приведённые в ВИЖ 7 % следует 
умножить на 22, чтобы оценить, сколько же из этих 22 штатных радиостанций 
действительно было в дивизиях.
 А что у немцев? У них к 22 июня 1941 г. только в пехотных и артиллерийском 
полках, противотанковом и разведывательном батальонах обычной пехотной дивизии 
число радиостанций следует оценить не менее, чем 70 шт. Разных видов. (Для 
более точного подсчёта у меня нет данных). Но это радиостанции для связи с 
ротами и взводами. А штаб дивизии осуществлял связь с полками и батальонами с 
помощью батальона связи.
 Генерал Хозин назвал нам штатную оснащённость элитного батальона связи при 
самой элитной академии – 9 радиостанций двух видов. (Тактико-технические 
характеристики этих радиостанций я найти не смог).
 А что было в простом батальоне связи простой пехотной дивизии немцев?
 Он состоял из телефонной роты, радиороты и лёгкого парка связи. Численность 
его была в полтора раза больше, чем в Академии у Хозина, – 487 человек.
 Телефонная рота имела 1 коммутатор на 60 абонентов и 22 – на 20. Имела 
устройства для пропуска по одному проводу разговора двух пар абонентов и т. д., 
и т. п.
 Радиорота имела: 3 100-Вт станции с радиусом действия телефоном – 70 км, 
ключом – 200 км; 2 30-Вт с радиусом 50/150 км; 8 5-Вт с радиусом 30/90 км; 4 
переносные 5-Вт с радиусом 10/25 и 4 переносные 3-Вт с радиусом 4/17 км. 
(Последние вместе с батареями весили 11 кг). Кроме этого, рота имела взвод 
радиоразведки из трёх радиоотделений и отделения наблюдателей. Этот взвод 
прослушивал все разговоры наших радиостанций, пеленговал их и вызывал на них 
артогонь или бомбёжку.
 (Наши войска и не умели пользоваться радиостанциями, и имели их всего ничего, 
а тут только включишь радиостанцию, а немцы уже стреляют по штабу. В результате 
уже 23 июля 1941 г. Сталин дал приказ «Об улучшении работы связи в РККА», в 
котором приказал использовать радиосвязь, так как без неё (что и должно было 
быть) управление войсками невозможно).
 В немецкой радиороте не только радист, но и каждый солдат умел пользоваться 
шифровальной машинкой «Энигма», работать на любой радиостанции, передавать и 
принимать не менее 100 знаков в минуту ключом без ошибок.
 А у РККА даже в лучшей военной академии на изучение связи не отводилось ни 
часа. Разрыв в уровне связи между нами и немцами был, как между небом и землей, 
а начальник Генштаба РККА за полгода до войны в докладе о состоянии боевой 
подготовки Армии не упоминает о связи, даже задачи не ставит об её улучшении! 
Случайно? Или враг?
 Тут ведь такое дело. У огромного дорогостоящего автомобиля можно выбить из 
рулевого управления копеечную шпонку, он перестанет управляться и станет никому 
не нужной грудой металла.
 Так и в РККА, все предвоенные годы из огромной военной машины старательно 
выбивалась шпонка, без которой эта машина в бою не управляется. Эта шпонка – 
радиосвязь.
 Наверх доносилось – радиосвязь есть! Вон в стрелковой дивизии по штату целых 
22 радиостанции! А сколько их на самом деле? А сколько их надо? А кто ими умеет 
пользоваться? А разработаны ли шифры и коды, а могут ли командиры их 
использовать? И т. д. и т. п. Такая вот велась незаметная работа, в итоге 
которой – миллионы неоправданно погибших.
 Но вернёмся к Т. Т. Хрюкину. Как видим, и Жуков, и генерал-полковник 
Решетников уверяют читателя, что Сталин за умное слово сразу же расстрелял 
Рычагова. Правда, по одной версии Рычагов произнёс это слово в январе 1941 г., 
по другой – в апреле, а на самом деле арестован он был уже после начала войны – 
24 июня. Но это для таких историков не важно. Важно, что как только умное слово 
сказал, так Сталин сразу …
 Вопрос: а что Рычагов делал со своими подчинёнными за умное слово? Как 
отблагодарил Хрюкина за то, что тот убийственно точно определил, что будет с 
ВВС КА после начала настоящей войны?
 Тимофей Тимофеевич Хрюкин родился в 1910 г. В 1932 г. кончил лётную школу, 
лётчик-бомбардировщик. Воевал в Испании и Китае. В Китае совершил то, что до 
сих пор в СССР и России никто не повторил. Руководимая им группа из 12 
бомбардировщиков утопила японский авианосец. Китайцы наградили его высшим 
военным орденом, в СССР он стал Героем Советского Союза. В 1939 г. кончает 
курсы Академии Генерального штаба и вступает в третью свою войну (с Финляндией) 
уже в генеральской должности командующего ВВС 14-й армии. Теперь он уже не 
просто боевой лётчик, но и боевой генерал. Его вызывают на служ