Маннергейма, не собирались сдавать без боя и задолго до войны ввели на него 
крупные силы с задачей жестокой обороны. А такая оборона, само собой, 
невозможна без артиллерии.
 Но когда Маннергейм несколько раз возвращался к обстрелу советской территории 
26 ноября, доказательством того, что этого не могло быть, выдвигает утверждение,
 будто на территории между границей и «линией Маннергейма» вообще не было 
никакой артиллерии.
  «Ситуация была несомненно беспокойной. В любой день русские могли 
организовать провокацию, которая дала бы им формальный повод для нападения на 
Финляндию. Я отдал приказ на земле, на воде и в воздухе тщательно избегать 
любой деятельности, которую русские могли бы использовать в качестве предлога 
для провокации, и приказал отвести все батареи на такое расстояние, чтобы они 
не смогли открыть огонь через границу. Для контроля за исполнением приказа я 
командировал на перешеек инспектора артиллерии»  [220].
  «И вот провокация, которую я ожидал с середины октября, свершилась. Когда я 
лично побывал 26 октября на Карельском перешейке, генерал Ненонен заверил меня, 
что артиллерия полностью отведена за линию укреплений, откуда ни одна батарея 
не в силах произвести выстрел за пределы границы»  [221].
 Ведь это же явная брехня: не мог Маннергейм одновременно ставить войскам 
задачу на оборону предполья  «большими силами»  и одновременно забрать у войск 
артиллерию, да еще и послать к границе командующего  («инспектора»)  артиллерии 
финской армии! Ему-то что там делать, если артиллерия выведена? Еще штрих: 
Советский Союз сообщил об обстреле своей территории 27 ноября и до этого, по 
идее, об этом никто не мог знать, в том числе и Маннергейм. Тогда зачем 
Маннергейм  «лично побывал»  на месте событий в день обстрела – 26 ноября?
 Это неуклюжее вранье по поводу инцидента, который, казалось бы, яйца 
выеденного не стоит, приводит к мысли, что финны действительно обстреляли 
советскую территорию, провоцируя СССР на войну. И если вдуматься, удивительного 
в этом ничего нет. К декабрю 1939 г. финны уже второй месяц были готовы к войне,
 а СССР ее все не начинал и не начинал, пытаясь решить вопросы переговорами. А 
сами финны начать войну не могли, иначе в Лиге Наций за них бы не проголосовали 
даже Уругвай с Колумбией. Приходилось провоцировать СССР таким вот незатейливым 
способом.

 Лечение глупости

 Что же тут поделать? Война так война. И 30 ноября Ленинградский военный округ 
начал укрощать строптивую Финляндию. Дело шло не без трудностей. Время было 
зимнее, местность очень тяжелая, оборона подготовленная, Красная Армия мало 
обученная. Но главное, финны – не поляки. Они дрались жестоко и упорно. Само 
собой разумеется, маршал Маннергейм просил финское правительство уступить СССР 
и не доводить дело до войны, но когда она началась, руководил войсками умело и 
решительно. Только к марту 1940 года, когда финская пехота потеряла 3/4 своего 
состава, финны запросили мира. Ну что же – мир так мир. На Ханко начали 
создавать военную базу, вместо территории до «линии Маннергейма» на Карельском 
перешейке забрали весь перешеек с городом Випури, ныне Выборгом. Границу почти 
на всем протяжении двинули вглубь Финляндии. Сталин убитых советских солдат 
финнам прощать не собирался.
 Пару слов следовало бы сказать и о целях войны, поскольку вся «мировая 
общественность» уверена, что СССР хотел завоевать Финляндию, да у него не 
получилось. Эта идея проходит не то что без обсуждения, но и без реальных 
доказательств. Между тем достаточно посмотреть на карту Финляндии и самому 
попробовать спланировать войну по ее захвату. Уверен, что даже дурак не полез 
бы ее захватывать через Карельский перешеек, поскольку именно в этом месте у 
финнов были в три полосы укрепления «линии Маннергейма». А вот на тысяче 
километров остальной границы с СССР у финнов ничего не было. Кроме того, по 
зимнему времени эта местность была проходимой. Наверняка любой, даже дилетант, 
будет планировать вход войск в Финляндию через незащищенные участки границы и 
ее расчленение на части, лишение связи со Швецией и выхода к берегам 
Ботнического залива. Если иметь целью захват Финляндии, по-другому действовать 
нельзя.
 А реально советско-финляндская война 1939—1940 гг. протекала так. По советским 
довоенным представлениям стрелковая дивизия должна иметь полосу наступления с 
прорывом обороны в 2,5-3 км., а в обороне – не более 20 км. А на незащищенном 
участке советско-финской границы от Ладожского озера до Баренцева моря (900 км 
по прямой) против финских войск было выставлено 9 стрелковых дивизий [222], т.
 е. на одну советскую дивизию приходилось по 100 км фронта, а это такой фронт, 
который дивизия и оборонять не может. Поэтому совершенно неудивительно, что 
части этих дивизий попадали в ходе войны финнам в окружение. Зато на Карельском 
перешейке против «линии Маннергейма», длиной вместе с озерами в 140 км, 
действовали (с юга на север) 28, 10, 34, 50, 19, 23,15 и 3-й стрелковые корпуса,
 10-й танковый корпус, а также отдельные танковые бригады и части РГК [223], т.
 е. не менее 30 дивизий.
 Из того, как советское командование расположило войска, совершенно очевидно, 
что оно Финляндию завоевывать и оккупировать не собиралось, целью войны было 
лишение финнов «линии Маннергейма» – оборонительного пояса, который финны 
считали неприступным. Без этих укреплений даже финнам должно было стать 
понятным, что при враждебном отношении к СССР ее не спасут никакие укрепления.
 Надо сказать, что с первого раза финны этого намека не поняли, и в 1941 году 
Финляндия опять начала войну с СССР и союзника себе подобрала на этот раз