2.2. Если одна из Договаривающихся Сторон окажется вовлеченной в военные 
действия с европейской державой в результате действия этой державы, которое 
ставит под угрозу независимость или нейтралитет другого европейского 
государства таким образом, что это представляет явную угрозу безопасности этой 
Договаривающейся Стороны, то положения статьи 1 будут применяться, не нанося, 
однако, ущерба правам другого европейского государства, которого это касается»  
[140].
 Как видите, без секретного протокола понять, что написано в статье  2, тоже 
невозможно. Но обратите внимание, что согласно статьи 2 Польша и Великобритания 
атакуют «европейскую державу» не после того, как она совершит агрессию против 
них, а по своему усмотрению, когда либо Великобритания, либо Польша «сочтут это 
жизненно важным», либо сочтут, что  «это  представляет явную угрозу 
безопасности этой Договаривающейся Стороны». Это, заметьте, не какой-то там 
раздел сфер интересов, по которому нельзя вести пропаганду вне своей сферы. Это 
прямое соглашение о нападении (причем публике было неизвестно на кого – на СССР 
или на Германию) с прямым посягательством на третьи страны. И эти страны 
перечислены в секретном протоколе к пакту «Галифакс-Рачинский».
  «а) Два правительства будут время от времени определять по взаимному 
соглашению гипотетические случаи действий Германии, подпадающих под действие 
статьи 2 соглашения. 
  b) До тех пор, пока два правительства не решат пересмотреть следующие 
положения этого параграфа, они будут считать: что случай, предусмотренный 
параграфом 1 статьи 2 соглашения, относится к Вольному городу Данцигу; что 
случаи, предусмотренные параграфом 2 статьи 2, относятся к Бельгии, Голландии, 
Литве. 
  c) Латвия и Эстония будут рассматриваться двумя правительствами как 
включенные в список стран, предусмотренных параграфом 2 статьи 2, начиная с 
момента, когда вступит в силу договоренность о взаимопомощи между Соединенным 
Королевством и третьим государством, которая распространяется на два названных 
государства. 
  d) Что касается Румынии, правительство Соединенного Королевства ссылается на 
гарантию, которую оно предоставило этой стране; а польское правительство 
ссылается на взаимные обязательства по румыно-польскому союзу, которые Польша 
никогда не рассматривала как несовместимые с ее традиционной дружбой с 
Венгрией»  [141].
 Думаю, если бы поименованные здесь страны узнали, что они фигурируют в этом 
договоре, они все взвились бы от негодования – ведь это Соглашение прямо 
попирало их независимость. Начнем по порядку.
 Когда после Первой мировой войны определяли границы Польши, ей отрезали от 
Германии «коридор» – полосу земли к Балтийскому морю. Но на побережье этого 
коридора не было порта, и поэтому от Германии отрезали еще кусок – дельту Вислы 
с портом и городом Данциг. Но Польше его не передавали! Это была территория 
вольного города со своей валютой (гульденом), своим самоуправлением, из 400 тыс.
 жителей Данцига 95% были немцами. У Польши с Данцигом был таможенный союз, и 
внешние дела Данциг вел через министерство иностранных дел Польши. (СССР имел с 
Данцигом дипломатические отношения с 1924 г.) Данциг находился под защитой Лиги 
Наций (тогдашней ООН), и в нем был Верховный комиссар Лиги Наций для решения 
споров между Данцигом и Польшей [142]. Польша привыкла считать его своей 
собственностью, имела в Данциге свои военные базы, но ведь город-то оставался 
немецким. Пока Польша не задействовала на своем побережье порт Гдыню, немцев из 
Данцига такое положение устраивало, поскольку они переваливали весь морской 
экспорт и импорт Польши (2/3 от всего объема внешней торговли). Но с 1928 г. 
Польша начала направлять свой экспорт в Гдыню, экономическое положение Данцига 
резко ухудшилось. Лига Наций заставила Польшу выделить Данцигу квоту в 
грузообороте [143], но уже сам факт того, что Польша в любой момент могла 
удушить Данциг экономически, поставил вопрос о возвращении его в Германию. 
Действительно, если у Польши уже был свой порт, зачем тогда держать Данциг в 
состоянии вольного города? Доводов в защиту принадлежности Данцига Польше у 
поляков не было, вот, скажем, Риббентроп докладывал о своем разговоре с Беком 6 
января 1939 г.:
 «В  ответ на это я разъяснил господину Беку следующее: 
  1. Как фюрер уже сказал, превыше всего для германской стороны ее безусловное 
стремление к окончательной, широкой и продиктованной великодушием консолидации 
взаимных отношений. 
  2. В связи с этим имеют значение три проблемы: а) Непосредственно 
германо-польские отношения. 
  Здесь мне представляется следующее решение: 
  Возвращение Данцига Германии с обеспечением всех экономических интересов 
Польши в этом районе, причем с наибольшей щедростью. Связь Германии  с  ее 
провинцией – Восточной Пруссией через экстерриториальную автостраду и железную 
дорогу. За это в качестве компенсации со стороны Германии – гарантия коридора и 
всей польской собственности, то есть окончательное и прочное признание взаимных 
границ»  [144].
 26 января Риббентроп снова убеждает:
  «Г-н Бек, сказал я, должен понять, что пожелания немецкой стороны чрезвычайно 
умеренны, поскольку отторжение ценнейших частей германской территории и 
передача их Польше, осуществленные по Версальскому договору, и по сей день 
воспринимаются каждым немцем как огромная несправедливость, которая была 
возможна лишь во времена крайнего бессилия Германии. Если опросить 100 англичан 
или французов, то 99 из них без всякого согласились бы с тем, что возвращение