договоренностям этим соглашениям не должен был наноситься ущерб.
  4. По вопросу о разграничении сфер влияния на территории бывшего Польского 
государства Московскими договорами было ясно согласовано, что о границах сфер 
влияния не будет вестись никакая политическая агитация, а деятельность обеих 
оккупационных властей ограничится исключительно вопросами мирного строительства 
на этих территориях. У правительства рейха имеются неопровержимые 
доказательства того, что, несмотря на эти соглашения, Советский Союз сразу же 
после занятия этой территории не только разрешил антигерманскую агитацию в 
польском генерал-губернаторстве, но и одновременно поддержал ее большевистской 
пропагандой в губернаторстве. Сразу же после оккупации и на эти территории были 
переброшены крупные русские гарнизоны. 
  5. В то время как германская армия на Западе вела боевые действия против 
Франции и Англии, последовал удар Советского Союза на БАЛКАНАХ. Тогда как на 
московских переговорах Советское правительство заявило, что никогда в 
одностороннем порядке не будет решать бессарабский вопрос. Правительство рейха 
24 июня 1940 года получило сообщение Советского правительства о том, что оно 
полно решимости силой решить бессарабский вопрос. Одновременно сообщалось, что 
советские притязания распространяются и на Буковину, то есть на территорию, 
которая была старой австрийской коронной землей, никогда России не принадлежала,
 и о которой в свое время в Москве вообще не говорилось. Германский посол в 
Москве заявил Советскому правительству, что его решение является для 
правительства рейха совершенно неожиданным и сильно ущемляет германские 
экономические интересы в Румынии, а также приведет к нарушению жизни крупной 
местной немецкой колонии и нанесет ущерб немецкой нации в Буковине. На это 
господин Молотов ответил, что дело исключительной срочности и что Советский 
Союз в течение 24 часов ожидает ответ правительства рейха. И на этот раз 
[правительство Германии] во имя сохранения мира и дружбы с Советским Союзом 
решило вопрос в его пользу. 
  …Оккупация и большевизация Советским правительством территории Восточной 
Европы и Балкан, переданных Советскому Союзу правительством рейха в Москве в 
качестве сферы влияния, полностью ПРОТИВОРЕЧАТ МОСКОВСКИМ ДОГОВОРЕННОСТЯМ»  
[126].
 Обращаю внимание, что текст данной ноты использован немцами как оправдание 
своей агрессии против СССР. Поэтому если бы в немецких доводах было что-то, что 
противоречило смыслу или букве протокола, СССР мог бы использовать это для 
контрпропаганды, и немцы это понимали. Но немцы рассекретили секретный протокол 
и не боялись, что их уличат во лжи. Единственная ложь – они привели постфактум 
в качестве договоренности свое разрешение на занятие  «находящихся в состоянии 
разложения областей бывшего польского государства»  Но и здесь подстраховались, 
сообщив, что это устная договоренность.
 Что же получается? Сегодня все вопят, что «пакт Молотова-Риббентропа» – это 
сговор о разделе мира и оккупации суверенных стран, но из текста этого договора 
и из его трактовки немцами следует, что не только ни о какой оккупации, но даже 
о занятии части территории (как в случае с Финляндией) или о военных базах и 
речи не шло. Речь шла о запрещении ввода войск договаривающихся сторон в сферу 
своих интересов (случай с Литвой) и, это важно отметить, речь шла только о 
запрещении пропаганды в сфере своих интересов и о преимуществах в торговле. В 
связи с этим снова возникает небольшой вопрос: если опубликованный «секретный 
протокол» не фальшивка, почему в нем нет того, о чем говорит Гитлер в ноте?
 Начиная войну с Польшей, даже немцы под сферой своих интересов совершенно не 
предполагали ликвидацию Польши как государства. Речь шла об отъеме 
присоединенных к Польше немецких территорий и о создании в Польше вассального 
правительства. Это нет необходимости доказывать, поскольку данный факт признают 
и враги России. Главная причина: и Гитлер, и правительство Германии 
сумасшедшими не были и войны боялись. Ведь даже исключив СССР, они должны были 
драться с двумя огромными державами и Польшей, которая им отнюдь не казалась 
слабой сама по себе. Какие оговорки ни делай, но в 1920 г. Польша победила 
РСФСР, а это и немцам оптимизма не прибавляло. Кроме этого, Польша начала 
мобилизацию с весны, и немцы не имели права пренебрегать ее военной силой. (То, 
как реально протекала война, немцам и в голову не могло прийти.)
 Немцы, высоко ценя свою армию и ее основу – пехоту, не были уверены в их 
боевом духе, поскольку война с Польшей была первой и армия Германии еще не 
приобрела ни профессионального опыта, ни моральной уверенности. По мобилизации 
была сформирована 51 дивизия, в которых кадрового состава было по 5% [127]. И в 
этой оценке своей армии немцы не ошибались. Уже после победы над Польшей 
немецкий генерал фон Бок докладывал в Генштабе сухопутных войск свои 
впечатления от немецких войск:  «Той пехоты, которая была в 1914 году, мы даже 
приблизительно не имеем. У солдат нет наступательного порыва и не хватает 
инициативы. Все базируется на командном составе, а отсюда – потери в офицерах. 
Пулеметы на переднем крае молчат, так как пулеметчики боятся себя обнаружить»  
[128].
 Главнокомандующий сухопутными войсками Германии фельдмаршал Браухич не был 
доволен войсками и спустя полтора месяца после победы. 5 ноября он в 
присутствии Гитлера высказал свое суждение о них:
  «1. Пехота показала себя в польской войне безразличной и лишенной боевого 
наступательного духа; ей не хватало именно боевой подготовки и владения 
наступательной тактикой, так же и ввиду недостаточного умения младших 
командиров. 
  2. Дисциплина, к сожалению, очень упала: в настоящее время царит такая же 
ситуация, как в 1917 г.; это проявилось в алкогольных эксцессах и в распущенном