1939 году вопреки желанию Польши, ни в англо-германской декларации о 
ненападении, подписанной всего несколько месяцев тому назад. Спрашивается, 
почему СССР не может позволить себе того, что давно уже позволили себе и Польша,
 и Англия? 
  …Разве трудно понять этим господам смысл советско-германского договора о 
ненападении, в силу которого СССР не обязан втягиваться в войну ни на стороне 
Англии против Германии, ни на стороне Германии против Англии? Разве трудно 
понять, что СССР проводит и будет проводить свою собственную, самостоятельную 
политику, ориентирующуюся на интересы народов СССР, и только на эти интересы? 
Если у этих господ имеется уж такое неудержимое желание воевать, пусть повоюют 
сами, без Советского Союза. Мы бы посмотрели, что это за вояки»  [111]. (Ждать 
оставалось два дня. 1 сентября 1939 г. начались смотрины польских вояк).
 Этот договор никого в правительстве СССР не обманул и особой радости не 
доставил. Участник переговоров министра иностранных дел Германии Риббентропа с 
Молотовым и Сталиным, руководитель юридического департамента МИД Германии 
Фридрих Гаус свидетельствует: Риббентроп хотел начать с заранее подготовленной 
пространной выспренней речи о том, что  «дух братства, который связывал русский 
и немецкий народы…».  Но Молотов его тут же оборвал:  «Между нами не может быть 
братства. Если хотите, поговорим о деле».  В своем докладе Гитлеру Риббентроп 
писал, что Сталин заявил:  «Не может быть нейтралитета с нашей стороны, пока вы 
сами не перестанете строить агрессивные планы в отношении СССР. Мы не забываем, 
что вашей конечной целью является нападение на нас»  [112] – это при том, что 
Сталин лично присутствовал при подписании пакта о «ненападении и нейтралитете».
 Если вы обратили внимание, то согласно ст. 4 этого договора СССР и Германия 
отказывались от участия в агрессивных группировках друг против друга. Но эта 
статья не распространялась на оборонительные союзы, поэтому СССР предлагал 
Великобритании и Франции продолжить работу по созданию оборонительного союза 
против Германии. Предлагалась дата 30 августа 1939 г. для возобновления 
переговоров, но отклика из Лондона и Парижа не последовало [113]. Поэтому 31 
августа на сессии Верховного Совета СССР у В.М. Молотова были основания с 
гневом говорить о позиции Англии и Польши.
 Поскольку пакт о ненападении очень нужен был не только СССР, но и Германии, 
Сталин воспользовался случаем и заставил немцев подписать и протокол к пакту, в 
котором максимально защитил интересы СССР и максимально затруднил Гитлеру 
ведение войны. Гитлер, человек безусловно умный, не мог не понимать, чего хочет 
Сталин, но Гитлеру в тот момент пакт был необходим и он на подписание протокола 
пошел.
 Должен сказать, что тот текст, который ныне публикуется как текст протокола к 
пакту о ненападении между СССР и Германией, мне не нравится.

 Фальшивка Горбачев-Яковлев

 Текст секретного протокола к договору о ненападении между СССР и Германией – 
безусловная фальшивка. Чтобы это определить, его можно и не читать.
 Во-первых. Когда пишутся секретные документы, то тот, кто их пишет, знает, что 
документ секретный, поэтому начинает его писать с того, что в правом верхнем 
углу еще чистого листа бумаги пишет гриф секретности, к примеру: «Для 
служебного пользования» или «Совершенно секретно». После этого начинает писать 
название документа, и ему нет никакой необходимости упоминать в названии слово 
«секретный». Можете просмотреть горы подлинных документов, и ни в одном не 
найдете упоминание секретности в названии. Кроме той фальшивки, которую 
Горбачев-Яковлев явили Съезду Советов СССР под видом протокола к договору, 
который они тут же назвали «пактом Молотов-Риббентроп».
 Второе. Достаточно посмотреть, как геббельсовцы вводили в оборот этот 
«секретный протокол», который, кстати, этим своим названием должен был вызвать 
у обывателя впечатление чего-то преступного (дескать, честное дело не 
засекретили бы).
 Текст Договора и все протоколы к нему это и есть собственно Договор. Без 
протоколов этого договора не существует, поскольку договаривающиеся стороны 
исполняли его в комплексе всех условий – и открытых, и секретных. Поэтому все 
подлинники протоколов и подлинный текст Договора должны были быть сшиты между 
собой и храниться в архиве в одной папке. Это же не сложно понять: представьте, 
что министру иностранных дел вдруг потребовался этот Договор, и что – текст его 
побегут искать в Архиве внешней политики (АВП), а протокол – в Архиве Политбюро 
ЦК КПСС, сегодня – в Архиве Президента России (АП)? Но Горбачев и Яковлев 
объявили съезду и миру, что подлинника протокола к договору о ненападении нет, 
а в АВП есть только подлинный текст Договора и к нему машинописная копия 
секретного протокола. Причем у них хватило ума для придания видимости, что эта 
«копия» – действительно копия протокола, и почерком Молотова вверху листа 
сфальсифицировать:  «Тов. Сталину  (подпись Молотова) [114]». Но Сталин никогда 
в наркомате или министерстве иностранных дел не работал, посему адресованные 
ему документы никак не могли храниться в Архиве внешней политики. Кроме того, 
Сталин до буквы знал этот протокол, в его присутствии подписанный Молотовым и 
Риббентропом, иными словами, на кой овощ Молотов адресовал бы Сталину 
машинописную копию того, что Сталину и так было прекрасно известно? Кроме того, 
сделать копию секретного документа – штука очень не простая, поскольку тем 
руководителям СССР, кто имел право его читать, немедленно принесли бы и 
показали подлинник этого документа. Тогда для кого сделана копия?
 Но и это не все. До 1993 г. во всех сборниках документов текст секретного 
протокола фигурировал как «машинописная копия» [115];[116]. А вот в сборнике