направлял, натыкались на плотный  артиллерийско-пулеметно-ружейный  огонь  и
глубоко эшелонированную оборону. Может быть, комбриги что-либо знали? Стал я
выспрашивать командиров бригад. Комбриг-3 А. А. Чеботарев охотно отвечал  на
вопросы, но сам недоумевал, где найти обход. Он говорил, что прошедшей зимой
под Батайском бригады напоролись на прочную оборону деникинцев в  болотах  и
тоже успеха не добились. Нужно менять в таких случаях  тактику  боя,  искать
что-то новое. А комбриг-1 Ф. М. Литунов в ответ на мои вопросы ворчал: - Кто
у нас разведка, ты или я? Это  твое  дело  показать  мне,  как  расположился
противник, а мое дело воевать.
     Комбрига-2 И. В. Тюленева мне редко удавалось  поймать.  Кончился  бой,
лезу в самую гущу, а комбриг уже уехал смотреть трофеи. Я за ним в трофейную
команду, а он уже у начдива. Я к начдиву, а Тюленев успел доложить обо всем,
что узнал, и опять  ускакал  в  полки.Только  позднее  я  сообразил,  что  в
некоторых случаях следует получать сведения и у самого начдива.
     Постепенно выяснилось, что наши соседи испытывают те же затруднения.  И
6-я дивизия С. К. Тимошенко, и 11-я дивизия Ф. М. Морозова, и  14-я  дивизия
А. Я. Пархоменко никак не могут преодолеть  оборону  противника  и  нащупать
место для прорыва. Стало ясно, что здесь  совершенно  иные  условия  борьбы,
нежели в степях Восточной Украины, Дона и Кавказа. Для меня это был полезный
урок. Как Южный фронт в 1919 году был не похож на Восточный в 1918 году, так
теперь Юго-Западный был не похож на Южный. Как же  действовать  кавалерии  в
условиях глубоко эшелонированной обороны противника? Искать,  где  она  \54\
слабее. Затем отказаться от линейных фронтальных атак, собрать  все  силы  в
кулак, прорвать оборону в этом слабом месте и уйти в  рейд,  а  там  громить
вражеские тылы.
     Следует отдать должное польскому солдату. Солдаты воевали хорошо. Этому
искусно  способствовала  буржуазная  националистская   пропаганда.   Войскам
противника назойливо внушали, что в их руках "судьба родины".  В  1772  году
Пруссия, Австрия и Россия осуществили первый раздел Польши, в  1793  году  -
второй раздел, в 1795 году  -  третий.  Воссозданное  Наполеоном  герцогство
Варшавское частично снова  отошло  в  1815  году  к  России.  В  19-18  году
независимая Польша возродилась, а  вот  теперь  русские  опять  хотят-де  ее
покорить. Это действовало. Уланы и  жолнежи,  даже  окруженные,  дрались  до
последнего и сначала в плен сдавались редко.
     Только длительная интернационалистская пропаганда, разъяснение польским
солдатам  смысла  происходивших  событий,  разоблачение   грязной   политики
пилсудчиков и установление прямого контакта с польским  пролетариатом  могли
дать здесь  должный  эффект.  Но  на  это  требовалось  время.  А  пока  что
интервентов,  на  которых  сделали  ставку   международный   империализм   и
реакционная белогвардейщина,  необходимо  было  привести  в  чувство  мощным
ударом. И Конармия стала его готовить.
     Удар наносила под Озерной наша  4-я  дивизия.  За  ней  следовала  6-я.
Фланги обеспечивали 14-я и 11-я. Нам противостояли соединения бывшей, только
что расформированной 2-й польской армии, попавшие в стык между  оборонявшими
Киев 3-й и Винницу 6-й польскими армиями.
     Перед буденновцами поставили задачу пробиться к Бердичеву и  разгромить
вражеские тылы. 5 июня после затяжного и яростного  боя  противник  дрогнул.
4-я дивизия ворвалась в Ягнятин, форсировав реку Ростовицу. Справа  и  слева
прорвались наши 14-я и 11-я дивизии, а в Озерную вошла 6-я  дивизия.  Теперь
вся Конармия вклинилась в расположение  вражеских  войск,  которые  пытались
сжать нас с боков. По  флангам  Конармии  ударили  кавдивизия  Карницкого  с
севера, кавбригада  Савицкого  и  пехота  -  с  юга.  Но  Буденный  не  стал
отбиваться  на  флангах,  а  повел  армию  вперед,  в   глубокий   рейд   на
северо-запад. Сзади нас сомкнулось польское кольцо. Так  начался  знаменитый
Бердичевский прорыв. Еще через три дня 4-я кавдивизия  ушла  на  Житомир,  с
ходу овладела им, освободив несколько  тысяч  \55\  пленных  красноармейцев,
потом повернула на восток и установила связь неподалеку от местечка Брусилов
с Фастовской группой войск во главе с И. Э. Якиром. Это означало, что  между
Киевом и Винницей практически был создан "красный коридор".
     Теперь можно было ударить с тыла по 3-й  польской  армии  и  освободить
Киев. Однако вместо нас на Киев стала  надвигаться  с  юга  наша  Фастовская
группа,  а  Конармия  снова  повернула  на  запад.  Я   расценил   это   как
необходимость продолжать рейд  по  вражеским  тылам.  4-я  дивизия  вторично
выбила польский гарнизон из Житомира и  овладела  городом.  Начштаба  ставил
передо мной все новые задачи, требуя разведки в  направлении  то  Киева,  то
Радомысля, то Коростеня, то Новоград-Волынского, то Шепетовки, то Бердичева,
иными словами - во все стороны.  Но  дивизия  пока  не  двигалась  с  места.
Оказалось, что связь со штабом фронта была временно утрачена,  перспективных
же задач и примерного плана действий после прорыва мы не имели.
     В те дни в Житомире со мной случилось одно происшествие. Занятый делом,
я не мог подумать о квартире и сказал об этом коменданту штаба дивизии.  Тот
нашел мне комнату и дал адрес, сказав, что в этом доме живет будто бы бывший
генерал-губернатор. Прихожу я  туда  с  ординарцем.  Встречает  нас  молодая
хозяйка со своим отцом и говорит, что комната занята для господина  красного
офицера,  начальника  разведки.  "То  есть  для  меня",  -  пояснил  я   ей,
расположился и ушел в штаб, а там заметил коменданту, что кто-то проболтался
жителям и они знают о квартирантах  лишнее:  плохо  храните  военную  тайну,
дескать.
     Освободившись на час, отправился я отдохнуть. Гляжу, сидит наша хозяйка
и плачет. В чем дело? "Красные арестовали  отца  за  шпионаж",  -  отвечает.