спускалась к югу по многочисленным рекам, озерам, лесам и  болотам  Карелии,
перехватывая основные дорожные направления, выводящие  к  Мурманску,  Белому
морю и Кировской железной дороге. Враг не знал покоя ни в  пасмурные,  серые
дни короткого северного лета, ни в лютую стужу длинной полярной  зимы:  наши
войска, стойко обороняясь, сами  неоднократно  наносили  удары  по  немецким
позициям.
     Советские воины совершали дерзкие налеты в тыл, \369\ ходили в глубокую
разведку, проводили местные операции  по  улучшению  линии  фронта.  Корабли
Северного военно-морского флота топили вражеские суда и в открытом море и на
базах, обеспечивали важнейшую водную магистраль, связывающую СССР с  Англией
и США. В течение всех этих лет Мурманский порт  принимал  боевые  корабли  и
транспорты, а по Кировской железной дороге ни на один день  не  прекращалось
движение поездов.
     Воины  Севера  нанесли  гитлеровцам  громадные  потери.  Враг   лишился
десятков тысяч солдат и офицеров. Стоит посмотреть хотя бы на одно  немецкое
кладбище 19-го горнострелкового корпуса в Петсамо: десять тысяч крестов, под
каждым  крестом  -  по  нескольку  погибших,  а  над  всем  этим  безмолвным
"березовым  лесом"  высится  колоссальный  железный   крест   на   гранитном
постаменте.
     В ходе  оборонительных  боев  оттачивалось  воинское  мастерство  наших
воинов, совершенствовалась техника обороны, складывались  формы  организации
войск. К началу 1944 года войска, оборонявшиеся  на  дорожных  направлениях,
были объединены в армии.
     Первоначальная картина, с которой я  столкнулся,  оказалась  такой.  На
Мурманском направлении действовала 14-я армия, на Кандалакшском -  19-я,  на
Ухтинском - 26-я, на Медвежьегорском - 32-я, по реке Свирь стояла 7-я армия.
Позиции армий перехватывали в основном дороги и  прилегающие  к  ним  полосы
местности, удобные для движения  войск  или  маневрирования.  А  между  ними
пролегали  обширные  безжизненные  пространства,  покрытые  дикими  скалами,
девственными  лесами  и  топкими  болотами.  Через  эти   "ничейные"   земли
разведывательные  подразделения  проникали  в  тыл,  нападали  на  вражеские
коммуникации, штабы и узлы связи, взрывали склады и собирали информацию.  На
северном участке фронта (Мурманское, Кандалакшское и Ухтинское  направления)
против наших войск действовали немецкие корпуса 20-й лапландской  армии.  На
юге нам противостояли финляндские войска.
     Отдав  приказ  о  вступлении  в  командование  фронтом,  я   немедленно
приступил к тщательному ознакомлению с ним. Прежде всего важно  было  знать,
не готовит ли противник какую-либо  каверзу.  Поэтому  в  первую  очередь  я
заслушал начальника разведки. Затем мне доложили  о  ситуации  на  отдельных
участках фронта и в наших боевых порядках командующие родами войск. \370\
     Уяснив себе боевой состав фронта  и  возможные  способы  управления,  я
выехал вечером 22 февраля  в  войска,  оборонявшиеся  на  северном  участке.
Вместе со мной выехал мой заместитель генерал-полковник В.А. Фролов, который
до этого командовал Карельским фронтом, и ответственные  офицеры  штаба.  Мы
посетили 26-ю армию (командовал ею сначала генерал-лейтенант Н. Н.  Никишин,
а  потом  лихой,  бравый,  молодой  и  красивый  генерал-лейтенант   Л.   С.
Сквирский), которая прикрывала район от линии Кестеньга  -  Доухи  до  линии
Ухта - Кемь, между озерами Среднее Куйзго,  Толозеро  и  Кереть.  Перед  нею
стояли 18-й немецкий горнострелковый корпус и отдельные  финляндские  части,
отлично вооруженные и закаленные ж боях. Но зато  я  наша  26-я  армия  была
хорошо укомплектованной и наиболее  многочисленной  из  всех  армий  фронта,
причем в нее входила отдельная  лыжная  бригада,  обладавшая  боевым  опытом
действий в условиях местной зимы..
     Здесь еще в августе 1941 года разыгрались  ожесточенные  бои.  Захватив
Кестеньгу, немецко-фашистские войска подошли чуть ли не вплотную к Кировской
железной дороге, ведшей на Мурманск. Находясь почти у цели,  они,  не  жалея
сил и не считаясь с потерями, предпринимали  одну  атаку  за  другой.  Затем
немцев поддержала финляндская бригада "Север". Но и это не принесло  успеха.
Тогда гитлеровское командование перебросило сюда значительные силы  авиация,
чтобы мощными бомбардировками сломить стойкость  защитников  станции  Лоуха,
однако все было напрасно. К осени 1941 года немцы и финны перешли к обороне.
     Когда я приехал в Лоухи, мне рассказали об одном любопытном эпизоде.  В
начале 1942 года  во  время  налета  вражеской  авиации  был  сбит  немецкий
бомбардировщик, а летчик, выбросившийся на парашюте, взят в плен. На допросе
он развязно заявил (тогда еще немецкие дленные вели себя нагло и вызывающе),
что ему, между прочим, довелось в своей  жизни  бомбить  три  "Л",  игравшие
важную роль во второй мировой войне: Лондон, Ленинград и Лоуки. Этот  случай
по-своему   иллюстрирует   то   значение,   которое   придавало   фашистское
командование станции  Лоухи,  те  мысли,  которые  в  этой  связи  внушались
действовавшим здесь немецким военнослужащим.
     При осмотре части 2-й армии оставили хорошее \371\ впечатление. Позднее
составилось хорошее мнение  и  о  ее  командующем.  Приятно  было  видеть  и
слышать, как, невзирая на лютые морозы и ветры, отдохнувшие в  ближнем  тылу
подразделения бодро двигались в сторону переднего края, и, то  там,  то  тут
звенела солдатская песня:
     По карельским лесам и болотам,  По  вершинам  заснеженных  гор  С  боем
движется наша пехота Защищать край лесов и озер.
     В приподнятом настроении я выехал в 19-ю  армию.  Командовал  ею  очень
упорный и настойчивый в обороне и в наступлении генерал-майор Г. К.  Козлов.
Ока держала оборону на  Кандалакшском  направлении  против  36-го  немецкого