Ставка считала, что наступление войск Волховского фронта должно  развиваться
без оперативной паузы. От нас неоднократно требовали ускорить  подготовку  к
наступлению всеми силами и как можно скорее преодолеть  рубеж  реки  Волхов.
Это требование наиболее ясно было выражено в директиве  Ставки  командующему
Волховским фронтом от 24 декабря 1941 года.  Не  довольствуясь  директивными
указаниями, Ставка в конце декабря  направила  на  Волховский  фронт  своего
представителя Л. 3. Мехлиса, который ежечасно подгонял нас.
     Декабрь был на исходе, а сосредоточение войск 59-й и 2-й ударной  армий
затягивалось. К  25  декабря,  по  плану  Генерального  штаба,  должны  были
сосредоточиться первые эшелоны этих армий, а прибыла  только  одна  дивизия.
Между тем атаки 4-й и 52-й армий становились все слайде и слабее.  В  первых
числах  января  стало  очевидным,  что  на  сосредоточение  резервных  армий
потребуется еще несколько  \257\  дней.  Я  испытывал  в  то  время  двоякое
чувство: радость в связи с предстоящим наступлением и тревогу от  того,  что
необеспеченное наступление сорвется, а это обернется тяжелыми последствиями.
По моей  просьбе  срок  перехода  в  наступление  всеми  силами  фронта  был
перенесен на 7 января 1942 года. Это облегчало сосредоточение, но  прорыв  с
ходу теперь отпадал, так как противник основательно закрепился за рекой и на
плацдармах и организовал систему огня. Можно было продолжать операцию,  лишь
прорвав вражескую оборону.
     Все понимали важность предстоявшего наступления и делали все возможное,
чтобы как можно лучше  подготовиться  к  нему.  Офицеры  штаба  фронта  были
направлены в войска. Одни принимали прибываемые соединения и выводили  их  в
районы сосредоточения, другие обеспечивали  оборудование  исходных  позиций,
третьи занимались  накапливанием  материально-технических  средств.  Тем  не
менее к назначенному сроку  фронт  не  был  готов  к  наступлению.  Причиной
явилась опять-таки задержка сосредоточения войск. В  59-й  армии  прибыли  к
сроку и успели развернуться только пять дивизий, а три дивизии находились  в
пути. Во  2-й  ударной  армии  исходное  положение  заняли  немногим  больше
половины   соединений.   Остальные   соединения,    армейская    артиллерия,
автотранспорт и некоторые части следовали по единственной  железной  дороге.
Не прибыла и авиация.
     Обеспечение прибывавших войск было далеко не  полным.  Артиллерия  59-й
армии не имела самого необходимого - оптических приборов, средств связи, а в
некоторых батареях отсутствовали даже орудийные передки. Разыскать эшелоны с
недостающей техникой не удалось: они  продолжали  идти  по  прежним  адресам
дислокации армий. Мы забили тревогу. В Ставку полетели телеграммы с просьбой
разобраться в создавшемся положении и принять необходимые меры. Наши просьбы
не остались без внимания. На фронт прибыл начальник артиллерии Красной Армии
Н. Н. Воронов. Не дав ему  прийти  в  себя  после  утомительной  дороги,  мы
набросились на него с вопросами: где передки, где приборы, где связь?
     - Не все  сразу,  -  ответил  Николай  Николаевич.  -  Попрошу  вначале
ознакомить меня с составом артиллерии и уточнить, где  чего  не  хватает  из
вооружения и техники.
     Мы ввели его в курс дела. \258\
     - Ну, а теперь, - сказал Воронов,  -  командиры  артиллерийских  частей
могут получить  недостающие  средства  связи  и  артиллерийские  приборы  на
станции Будогощь. Что касается передков, то они должны вот-вот подойти.
     Надо  отдать  должное   предусмотрительности   начальника   артиллерии.
Выезжая, он прихватил с собой несколько вагонов  с  телефонными  аппаратами,
полевым кабелем, артиллерийскими приборами. Н. Н. Воронов пробыл  на  фронте
несколько дней. Он познакомился  с  условиями  ведения  боевых  действий,  в
частности с использованием артиллерии в лесисто-болотистой местности,  помог
частично обеспечить артиллерию фронта снарядами. Однако и при его участии мы
не смогли добиться обеспечения фронта всем  необходимым,  снарядов  нам  все
время не хватало.
     Не  менее  важной  причиной,  препятствовавшей  своевременному   началу
наступления, явилось то, что к началу января 1942 года фронт,  по  существу,
не имел  своего  тыла.  За  такой  короткий  срок  существования  фронтового
объединения мы физически не могли собрать в нужных районах тыловые  части  и
учреждения, организовать пути подвоза и накопить материальные средства.  Все
снабжение войск осуществлялось напрямую:  центр  -  армия,  минуя  фронтовое
звено. Для 4-й и 52-й армий это было даже хорошо, но для вновь прибывавших -
плохо. Их подвижные запасы находились еще в пути, а фронт пока ничем  помочь
им не мог.
     Накопление  боеприпасов  и  материально-технических  средств  проходило
крайне медленно. К началу января войска  имели,  помнится,  не  более  одной
четверти боекомплекта и совершенно незначительные  запасы  продовольствия  и
фуража.  Снабжение  войск   фронта   оставалось   неудовлетворительным   еще
продолжительное время.  Причин  тому  было  три:  нарушение  графика  подачи
снабженческих эшелонов, слишком  большая  растяжка  путей  подвоза  и  почти
полное  отсутствие   автотранспорта.   Гужевой   транспорт,   являвшийся   в
подготовительный  период  основным,  ввиду  больших  расстояний  от  пунктов
снабжения до районов  сосредоточения  не  мог  справиться  даже  с  подвозом
фуража. Один его оборот обычно занимал несколько суток.
     Неподготовленность операции предопределила и  ее  исход.  Перешедшие  7
января в наступление  войска  фронта  враг  встретил  сильным  минометным  и
пулеметным огнем, и наши части вынуждены были отойти в  исходное  положение.
Тут  выявились  и  другие  недостатки.  Боевые   действия   \259\   показали
неудовлетворительную подготовку войск и штабов. Командиры и штабы не  сумели