закрепив их на жалюзи моторного отделения, что почти на полметра уменьшило 
высоту боевых машин. Пригнули штыревые антенны радиостанций. Одновременно 
вырубили шест высотой с «Шерман» и сделали на нем хорошо видимую мету – ширину 
его корпуса. Я назначил «сухопутного лоцмана» – Колю Радина и в помощь ему 
высокого автоматчика с топором. Их задача была идти впереди колонны, 
осуществлять замеры и делать зарубки на деревьях и ветках, предназначенных для 
рубки. Силы и руки взрослых танкистов и оставленных десантников понадобятся для 
многочасовой нелегкой работы на лесоповале.
 Не мешкая стали расширять проезжую часть дороги. На каждом танке имелись 
двуручная пила и топор. Сгустившаяся темнота усложнила работу, пришлось 
подсвечивать карманными фонарями. Фар танков не включали, поскольку их яркий 
свет мог выдать наше местонахождение вражеской воздушной разведке. Кроме того, 
в каждой «Эмча» отключили по одному мотору, что заметно снизило шумность, а 
кроме того, загазованность воздуха, поскольку стояла безветренная погода и 
выхлопные газы стояли столбом, затрудняя дыхание.
 Расчистку вели широким фронтом – по обе стороны дороги. Поскольку рабочих рук 
было с избытком, а шанцевого инструмента не хватало, организовали «конвейер», 
быстро передавая пилы и топоры от уставших к отдохнувшим «лесорубам». «Лоцман» 
еле успевал делать замеры, ему наступали на «пятки». Срубленные ветки 
оттаскивали в глубину леса, спиленные деревья валили направо и налево от 
проезжей части. В танках оставались одни механики-водители. Как только был 
очищен отрезок маршрута, подавалась команда на движение. Колонна, тихо рокоча 
моторами, делала «бросок». Иногда значительный, чаще – небольшой… На 
преодоление двенадцатикилометрового пути батальон потратил всю ночь и, когда 
небо начало чуть розоветь на востоке, вышел на южную опушку леса в районе 
высоты 235,5. Позади тяжелая работа в полутьме, в ходе которой, к сожалению, не 
удалось избежать потерь – падающими деревьями были ранены три танкиста.
 Включили вторые моторы «Шерманов». Автоматчики «оседлали» танки. Кругом тишина.
 Плотная пелена тумана окутала землю. Танковые роты готовы к стремительному 
рывку к станции Хаймашкер.

 Шквальная атака

 Утро 23 марта. Начались очередные сутки напряженного наступления. Нас «бодрит» 
достигнутый ночью успех – преодолено серьезное препятствие. Хотя экипажи сильно 
устали, но расслабляться нельзя, ведь предстоят бои и ближайший – за Хаймашкер…
 Мы имели явное преимущество перед противником, скрытно появившись на подступах 
к его важному тыловому объекту; все внимание которого было нацелено на шоссе, 
идущее к станции с северо-востока. Батальон же, благодаря маневру, зашел им в 
тыл.
 Итак, внезапность достигнута, а это уже половина успеха. В такой благоприятной 
ситуации нужно немедля ударить по станции, несмотря на ограниченную из-за 
тумана видимость.
 Решил первоначально атаковать противника в колонне. Преимуществом такого 
построения была быстрота выхода к Хаймашкеру и возможность выдержать намеченный 
курс атаки в условиях плохой видимости. Собрав командиров танковых рот и 
десанта, поставил им задачу, потребовав быстро довести ее до подчиненных. Уже 
через несколько минут подразделения были готовы к действиям…
 Сигнал по радио подан. Атака началась… В командирских заботах я потерял из 
виду Колю Радина, который тут же «пристроился» на место раненого помощника 
механика-водителя в экипаже гвардии старшего лейтенанта Михаила Голубева. Знай 
я об этом раньше, отправил бы его на свое штатное место – в отделение ремонта 
вооружения. А теперь – поздно. Не останавливать же из-за поступка сорванца 
колонну батальона. Она уже набрала хорошую скорость…
 Быстро проскочили первый километр пути. Между деревьями, что стояли правее 
дороги, головные экипажи «Эмча» заметили переднюю часть корпуса неприятельской 
самоходки. В эфире прозвучало предупреждение об опасности, указан район цели. 
Сомнений не было – засада. Первыми открыли по ней пушечный огонь «Шермана» 
гвардии младшего лейтенанта Петра Карамышева и гвардии лейтенанта Михаила 
Чежегова. Три «Артштурма» были подожжены… От захваченного в плен раненого 
немецкого танкиста стало известно, что экипажи самоходок спали и русские танки 
появились совершенно неожиданно для них.
 В хаймашкерском гарнизоне поднялся переполох. Во дворах домов заметались 
полуодетые гитлеровцы. Некоторые из них кинулись к противотанковым орудиям, 
прицепленным к тягачам. Я приказал ротам развернуться в боевой порядок и 
открыть пушечно-пулеметный огонь. Автоматчики, спешившись, прижались к «своим» 
машинам. Бронированная лавина ворвалась на улицы станции. Ломая заборы, 
«Шермана» мчались через огороды, круша гусеницами вражескую технику, 
расстреливая фашистских солдат и офицеров. Над Хаймашкером катился мощный гул 
пушечных выстрелов, треск пулеметов и автоматов, рев танковых моторов. Именно о 
таких атаках говорят, что они подобны неистовому вихрю. Остановить такой 
стремительный натиск практически невозможно…
 Рота Данильченко продвигалась по западной части станции. В числе первых ее 
домов достигла «Эмча», ведомая механиком-водителем Хайлом Бедердиновым. Человек 
богатырской силы и невозмутимого нрава, он всегда хладнокровно и расчетливо 
действовал в бою… В одном из небольших переулков Бедердинов заметил тяжелое 
орудие противника и две груженые автомашины. Долго не раздумывая, Хайл бросил 
танк на ближайшую из них, опрокинул ее, у другой – таранил двигатель, подмял 
гусеницами пушку…
 Правый фланг роты Данильченко наступал вдоль опушки рощи, примыкающей к