танка. Секторы наблюдения и обстрела: правый и левый борта «Матильды». Сержант 
Нижник, как сказано выше, дежурил у радиостанции, находясь в башне…
 После Стройнов рассказывал:
 – Когда мы установили на позиции пулемет, старший лейтенант приказал мне 
сползать по-пластунски к машине и принести еще два магазина. Мол, нашей пары 
может не хватить, если завяжется тяжелый бой. Я отправился выполнять 
приказание… Добрался до танка, попросил Нижника подать мне два диска. Принял их.
 Повернулся лицом к пулеметной позиции, чтобы лечь на землю и ползти к «Брену». 
В сгустившихся сумерках я увидел, как командир с поднятыми руками бежал к 
немецким окопам. Я швырнул на траву оба магазина и помчался к пулемету. С 
разбегу упал возле него. Хотел передернуть затвор, чтобы открыть огонь, но его 
на месте не оказалось – он валялся на лугу чуть поодаль. Схватил. Поставил на 
место и, когда взводный уже подбегал к вражеским окопам, хлестанул длиннющей 
очередью – попал. Орлов завалился в окопы к немцам. В нервном возбуждении 
продолжал нажимать на спусковой крючок, пока не кончились боеприпасы…
 Экипаж был снят с танка и расформирован. Ему вменялось в вину то, что он не 
предотвратил побег командира. А что они могли сделать? Подлец, все предусмотрел,
 расставил своих подчиненных так, что они не видели начала его действий…
 Иван Решняк слушал меня внимательно, не перебивая. Когда я закончил, спросил:
 – Так, Дмитрий, ты не знаешь дальнейшую судьбу экипажа Орлова? Хорошо бы еще 
одного свидетеля найти!
 Моя улыбка немного разозлила капитана.
 – Чего усмехаешься?! Дело серьезное. Решается судьба человека!
 – Не вопрос! Павел Нижник – радист экипажа Орлова – все еще служит старшим 
писарем штаба батальона.
 – Зови его сюда!
 Через считанные минуты старший сержант Нижник входил в кабинет контрразведчика 
бригады. Капитан коротко ознакомил его с документом, прочитанным ранее мне, и 
попросил рассказать о том, как старший лейтенант Орлов сдался врагу…
 В наших монологах больших расхождений не оказалось. Решняк был доволен и 
попросил нас через два-три дня принести ему письменное изложение событий 18 
сентября сорок третьего года, что мы и сделали…


* * *

 Где-то через месяца полтора Иван Григорьевич звонит мне:
 – Дмитрий, бери Нижника и приходите ко мне. Есть интересная информация об 
Орлове.
 Вот что нам стало известно из новых материалов, присланных бригадному 
контрразведчику… Когда Орлову прочитали и показали наши свидетельства, он 
побледнел. Несколько минут не мог говорить. Понял – он разоблачен. Нашлись-таки 
очевидцы тех событий. Надеяться ему было больше не на что, и он не стал 
скрывать свою «биографию»…
 В середине сорок второго года попал в плен, был завербован и прошел 
необходимую подготовку в разведывательном центре под Берлином. В конце этого же 
года через Иран был заброшен в Советский Союз. Прибыл в город Горький с 
документами из госпиталя, где и попал в нашу 233-ю танковую бригаду.
 После сдачи в плен 18 сентября сорок третьего года находился на излечении в 
немецком госпитале – Стройнов перебил ему правую ногу… После окончания лечения 
почти восемь месяцев проходил подготовку в разведцентре, готовившем разведчиков 
для работы в послевоенное время. Затем немцы поместили Орлова в концлагерь, 
организовали ему с группой пленных побег. В ходе преследования беглецов часть 
из них была уничтожена, а троих оставили в живых, как свидетелей «отважного» 
поступка офицера-танкиста, который не только сам вырвался из фашистских 
застенков, но и помог это сделать нескольким соотечественникам…
 Орлову предписывалось: устроиться на жилье, где он пожелает (как известно, он 
поселился на Украине); ударно трудиться; после окончания войны явиться в 
военкомат, где рассказать о пленении вследствие тяжелого ранения. Пройдя 
проверку, требовалось продолжать честно и усердно работать. На начало ведения 
разведки и ее характер должна была поступить соответствующая команда…

 В «яблочко»

 Наступление на Рославль продолжалось. Побег старшего лейтенанта Сергея Орлова 
к немцам камнем лежал на душе – я все время ждал вызова в «Смерш». Однако 
контрразведчики продолжали разбираться с экипажем, а до меня очередь пока не 
дошла. А может, непрерывные бои не позволяли вызвать командира роты?..
 22 сентября. Медленно продвигаемся, ведя бои за каждую деревню. И вот, выбив 
противника из очередного опорного пункта, моя танковая рота преследует 
вражескую пехоту, откатывающуюся на север по проселочной дороге через небольшое 
картофельное поле. Гусеницы «Матильд» с трудом проворачиваются, и мы движемся 
со скоростью пешеходов – надо уже останавливаться и очищать ходовую часть от 
грязи. Ко всему прочему то ли по чьему-то злому умыслу, то ли по недосмотру 
снабженцев к 40-мм пушкам «Матильд» подвезли только бронебойные снаряды – 
«болванки». Осколочных снарядов в боекомплекте не оказалось. То есть танк мог 
успешно вести борьбу с бронированными целями и с пехотой пулеметом на 
действительную дальность его стрельбы. Однако расстояние между «Матильдами» и 
неприятелем возросло до 800–900 метров, что делало его огонь малоэффективным.