дыхание, я выпалил: «Кончайте надрываться! Мы вам вспашем огороды! Где 
председатель колхоза?» Молодуха-«коренник»: «Бабоньки, видпочивайте. Я – зараз».
 И повела меня к хате, что стояла на противоположной стороне улицы: «Ганна 
Ивановна – наш голова колгоспу – дома хвора…» Я взял с собой командиров танков, 
объявив им свое решение вспахать «Шерманами» огороды.
 Ганна Ивановна с огромной радостью приняла наше предложение. Осталось решить 
только вопрос, где взять плуги. Оказалось, что в колхозе есть только два 
пригодных к работе. «Надо по дворам кинуть клич, думаю, найдется несколько штук,
 – сказала председатель колхоза. – Вы не представляете, какую огромную помощь 
вы окажете нашему сплошь бабьему селу. Мужиков у нас нет – кого немец угнал в 
неволю, кто на фронт ушел».
 Нас волновал и другой, не менее важный вопрос, как прицеплять плуги к танкам. 
Председатель глянула на моего проводника: «Оксана кое-что умеет ковать». – 
«Отец трохи навчив, – застенчиво поведала дочь кузнеца. – Кузня, к жалю, давно 
не робыла».
 Ганна Ивановна обратилась ко мне с просьбой: «Помогите, пожалуйста, развести 
огонь в кузнечном горне. Оксана покажет, как это делается. Руки у нее мужские, 
умелые», – с гордостью закончила председатель колхоза.
 …Пролетел почти час наших переговоров. Весть о помощи, обещанной танкистами, 
разнеслась по селу с быстротой молнии. Забегали, захлопотали крестьяне. 
Отыскали еще два плуга. Можно приступать к изготовлению прицепных устройств…
 Центром жизни черневчан весь вечер и почти всю ночь стала кузница… Все 
«эмчисты» ушли на «трудовой фронт», оставив у танков только небольшую охрану. 
Сначала жгли огромный костер – готовили древесный уголь для кузнечного горна; 
потом притащили танковые буксирные тросы, с тем чтобы их приладить к плугам. А 
вскоре послышался ритмичный стук кузнечного молотка. Началась поковка. В руке 
Оксана держала небольшой молоток на длинной ручке; им она проворно указывала, 
куда ударять «молотобойцу» – старшему сержанту Геннадию Капранову.
 Раскаленные докрасна полосы металла на глазах превращались в незатейливые 
«детали» и «детальки» будущих прицепных устройств… Сменялись молотобойцы, 
Оксана по-прежнему стояла у наковальни… К рассвету нехитрые «прицепки» были 
готовы. А в это время хозяйки из своих скудных запасов варили, жарили, пекли – 
готовили фронтовикам завтрак. Хотя и не богатый, зато от всей души.
 …Три часа крепкого сна, и вся «танковая полевая бригада» была на ногах. Та же 
неутомимая Оксана повела нас в полуразрушенное здание школы, где были накрыты 
для сниданка (завтрака) столы… Съели яичницу с салом, блины со шкварками, 
запили все это узваром (компотом) и, поблагодарив стряпух за вкусные блюда, 
отправились пахать.
 Поплыл над Черневцами рокот танковых дизелей. Один «Шерман» за правосторонними 
домами, другой – за левосторонними пошли «в атаку на огороды». 
Механики-водители с большой осторожностью тронулись с места, волнуясь, выдержат 
ли нагрузку самодельные прицепные приспособления? К тому же надо дать время и 
«плугатарям» освоиться с нелегким навыком управления плугом. Ведь стоит чуть 
замешкаться, и лемех уже скользит по поверхности земли, соскребая только траву… 
С каждым метром движения вперед увереннее вели машины механики-водители, 
становились тверже шаги идущих за плутами.
 Необычная картина вспашки огородов танками привлекла внимание сельчан: 
вездесущие ребятишки, белые как лунь старики, согбенные старухи, несколько 
молодух высыпав на задворки, молча наблюдали за происходящим.
 К середине дня была проложена последняя борозда. Заглохли танковые моторы – 
над Черневцами снова воцарилась тишина. Лишь возле школы слышались радостные 
голоса женщин, готовивших большой праздничный обед танкистам, какого не было на 
этой истерзанной войной земле более трех лет.
 Я приказал готовить танки к дальнейшему маршу. Залить в баки последние запасы 
дизельного топлива, проверить ходовую часть «Шерманов».
 Сильно хромая (неделю назад вывихнула ногу), ко мне подошла Ганна Ивановна. 
Крепко обняла, расцеловала: «Вам трудно представить, какую радость вы нам 
подарили! Расправились плечи у односельчан, в один день они освободились от 
давившей их беды. Огромное-преогромное вам спасибо, дорогие наши воины!» Пожала 
руки, поцеловала каждого танкиста и пригласила всех нас и колхозников к столу. 
Закрыв люки «Эмча», экипажи направились к школе…
 Много разных обедов было на длинной фронтовой дороге, но этот запомнился на 
всю жизнь. Не блюдами, не крепостью и количеством «сугревного», а атмосферой 
застолья и особенно слезами…
 Прошло более года, как я в действующей армии… Смоленщина, Белоруссия – везде я 
видел безбрежное горе, полностью сожженные города и села. А тут, в украинском 
селе, нам пришлось впервые за войну увидеть светлые, легкие слезы женщин, 
благодаривших нас за «добре дило».
 «Шермана» уходили на запад. За околицей собрались и стар и мал, провожая 
нежданно-негаданно явившихся «пахарей» в дальнюю фронтовую дорогу, тайком 
осеняя крестным знамением… Геннадий Капранов и еще несколько парней обещали 
приехать в это село после Победы. Видать, приглянулись им чернобровые хохлушки… 
Не сбылась их заветная мечта. Остались они лежать в братских и одиночных 
могилах в городах и весях, на полях Румынии, Венгрии, Чехословакии, Австрии. 
Мир их праху!..

 Прими, земля!..

 Коль уж заговорил я о павших, то скажу и о том, как обходились со своими и 
чужими убитыми.