Он быстро достает парашют из кабины, расправляет лямки, помогает его надеть. 
Волнуюсь, спешу и никак не могу застегнуть лямку. Заглянув в лицо, Виктор 
спрашивает:

- Что, на задание?

- Да-да, летим всем полком!

Он добродушно усмехается, говоря свое обычное:

- Аппарат готов к полету! - И добавляет: - Не волнуйтесь: сядете в машину - 
порядок будет.

И правда, как только я сел в самолет, сразу появилась уверенность, и я стал 
спокойнее.

Проверяю кабину. Слежу за тем, чтобы вовремя запустить мотор и по сигналу 
подняться в воздух одновременно с летчиками нашей эскадрильи.

Приближаемся к линии фронта. Не выпускаю из виду самолет Габунии, осматриваю 
воздушное пространство. Мельком поглядываю на штурмовиков, на землю.

Под нами - однообразная степь. Боевой порядок ничем не нарушен: значит, 
обстановка спокойная.

Вдруг перед глазами появились клубы черного дыма, огненные разрывы. Сразу я не 
понял, что это такое. Но тут же догадался: перелетаем линию фронта - стреляют 
немецкие зенитки. Мелькнула мысль: "Вот оно - пекло!"

Нет ли вражеских самолетов? Нужно быть готовым к любой неожиданности. И я все 
время верчу головой, внимательно оглядывая воздушное пространство.

Но вертеть головой надо с толком, а я в этом сложном для меня тогда вылете 
делал 
много лишних движений. Да и вниз любопытно было посмотреть: что же на земле 
происходит? Ведь я впервые перелетал линию фронта.

Наши истребители стали делать сложные перестроения. Все пришло в движение. "Как 

наши заметались!" - подумал я. Только потом я понял, что они выполняли 
противозенитный маневр. А в ту минуту по неопытности решил, что появились 
истребители противника, и стал делать то же, что и остальные летчики, думая 
только об одном - как бы не оторваться от Габунии, не потерять его. Закрутился 
так, что уже не представлял себе, где мы находимся. Но твердо помнил одно: если 

оторвешься от группы и останешься один, держи курс на восток и уже вне района 
боя восстанови ориентировку.

Еще больше стало разрывов зенитных снарядов. Да тут им и числа нет... Вероятно, 

внизу цель. Так оно и было. "Ильюшины" начали снижаться. Не успел я оглянуться, 

как штурмовики развернулись и взяли курс домой. Я даже не разглядел цель, 
только 
видел взрывы и клубы черного дыма.

Снова пересекаем линию фронта. В голове у меня сумбур. Суечусь: то туда 
посмотрю, то сюда. Даже за приборами, контролирующими работу мотора, некогда 
следить. На слух чувствую, что мотор работает хорошо. Все заслоняет одна мысль 
- 
прикрыть ведущего, вовремя помочь.

Наконец замечаю наш аэродром. Мы уже дома. Но враг и на посадке может сбить - 
увязаться незамеченным "в хвосте". И я не ослабляю внимания до тех пор, пока не 

заруливаю на стоянку.

Наша группа истребителей вместе со штурмовиками благополучно вернулась домой, 
выполнив боевое задание.

Подбежал Иванов:

- Ну как, что видели? Все в порядке?

- Все в порядке, - отвечаю, ощупывая шею: я так много зря вертел головой, что 
шея горит.

Спешу к Габунии поделиться впечатлениями.

- Молодец, Вано, - сказал он, - не оторвался. А я ведь тоже подумал, что нас