Не успел я после первого полета вылезти из машины, как командир подбежал ко мне,
 
пожал руку:

- С успешным вылетом, товарищ старший сержант. Очень рад за вас. Пока все идет 
хорошо, - уже на ходу добавил он и побежал к самолету, в котором сидел Амелин.

В тот памятный для меня день, о котором я сейчас расскажу, я еще сильнее 
почувствовал его заботу.

Мне предстояло сделать последний тренировочный полет. Перед вылетом пробую 
мотор: показалось, что он не развивает полных оборотов. Подзываю механика. Он 
встревожился:

- Непременно надо выяснить, в чем дело.

Подошел командир эскадрильи и недовольно сказал:

- Товарищ старший сержант, что вы тут газуете, что медлите? Ведь вам приказано 
сделать два полета. Вылетайте немедленно.

И я из ложного стыда, чтобы никто не подумал, будто я чего-то боюсь, вырулил на 

старт.

Даю газ и взлетаю. Внимательно прислушиваюсь к работе мотора. На высоте 
пятьдесят метров я почувствовал, что с мотором действительно происходит что-то 
неладное. Тяга начала падать. Самолет терял скорость. Как бы не свалиться на 
крыло - это гибель. Медлить нельзя. Энергично отдаю ручку от себя и перевожу 
самолет в планирование.

Впереди - лес, в стороне - поле. Успею ли развернуться на такой малой высоте, 
отвернуть от леса? Только не мешкать! Не терять ни секунды! Промедление смерти 
подобно.

Быстро разворачиваю самолет. Стремительно набегает земля. Толчок: самолет 
прополз на животе по полю и остановился. "Жив", - думаю. Но толчок был 
основательный, и я сильно стукнулся головой. Однако боли не почувствовал. 
Выскочил из самолета и обежал его вокруг - осмотрел, все ли в порядке. 
Почему-то 
снова влез в кабину и только тут почувствовал острую головную боль. Глаза у 
меня 
сами собой закрылись, а когда я открыл их, увидел Солдатенко, Гавриша, 
побледневшее, взволнованное лицо Габунии, услышал его голос:

- Жив, Вано! Жив!

Командир спрашивал, что у меня болит, говорил со мной заботливо, мягко. И я 
приободрился, хотя мучила мысль: а вдруг я виновник аварии и меня не отправят 
на 
фронт?

Товарищи и санитары бережно вынесли меня из кабины, положили в машину и отвезли 

в санчасть.

Потом друзья, навещавшие меня, рассказали: когда мотор был вскрыт, выяснилось, 
что обороты упали, так как вышел из строя один из агрегатов.

Недаром наш командир обращал такое внимание на быстроту действий в воздухе! 
Только благодаря этой быстроте я избежал катастрофы.

Я успокоился, но у меня вдруг поднялась температура. И я снова приуныл, 
вообразив, что надолго выбыл из строя. Я неподвижно лежал со льдом на голове в 
самом мрачном настроении, как вдруг увидел Солдатенко. Командир пришел 
навестить 
меня. Никогда не забуду, как тревожно, напомнив мне отца, смотрел он на меня, 
как поправлял лед на моей голове. На прощание сказал:

- Поправишься быстро, не унывай! Ведь ты крепкий. На фронт без тебя улететь не 
успеем.

Его приход словно оказал целебное действие: я почувствовал прилив сил, 
уверенность, что скоро выздоровлю. И в самом деле, спустя несколько дней снова 
стал летать.